Бедный Енох

Все это время Азазель искал среди людей бывшего предводителя ангельского воинства («тактика») дабы наказать за то, что тот его оклеветал перед богом и указал на него, что он, Азазель, виновен в том, что ангелы ушли с неба, но так как «тактик» и сам не помнил, кем он был раньше — не находил.

Кроме Азазеля «тактика», ощущая, что он есть и он им поможет вспомнить, кем они были раньше, искали неприкаянные души ангелов, некогда ушедшие с неба, до тех пор, пока время не приблизилось и они все больше и больше стали вспоминать, кем были раньше.

В итоге они все вспомнили, и, поняв, что их обманули, искали «тактика», чтобы заставить его вернуться к договору с богом, потому как конец всего был уже близко и они страшились адского пламени, но, тем не менее, среди расплодившихся миллиардов людей найти бывшего своего предводителя им было почти невозможно.

* * *

— Вот ведь! — сказал я сам себе вслух, вырванный из своих невероятных фантазий вдруг перелившимся из кулера кипятком прямо мне на руку — куда заводят фантазии!

Внезапно кто-то позвонил в дверь и я, подумав, что вернулся кто-то из своих, издательских, быстро, но аккуратно слив часть кипятка из кружки в ванну побежал открывать.

* * *

На пороге стоял молодой человек, очкарик (очки были в толстой пластмассовой оправе, перемотанные в душке белым пластырем):

— Здравствуйте! — слегка расплевывая туда-сюда слюной сказал он — курьерская доставка!

— Здравствуйте! — ответил я ему, думая, что курьер принес какие-нибудь материалы для издательства.

— Тут заказное письмо для… — курьер посмотрел в накладную, щурясь, но потом, когда я уже и ждать перестал, когда он скажет для кого же письмо все-таки произнес — для Андрея Земскова!

Моя фамилия была слегка исковеркана неправильным ударением на первый слог.

— Мне? Сюда? — я удивился, потому как точно знал, что никому вообще никогда не сообщал адрес своей работы.

— Да. Если вы Андрей Земсков. Вы можете подписаться здесь? — Курьер протянул мне накладную, на ходу доставая из нагрудного кармана ручку и нажимая на кнопку — выдвинуть стержень.

Я расписался в накладной, и курьер, отдав мне перевязанный скотчем картонный пакет, положив накладную в сумку, развернувшись пошел к лифту, который тут же будто специально останавливался на лестничной площадке как раз перед дверью офиса нашего издательства.

* * *

Вернувшись на кухню и вскрыв пакет ножницами я обнаружил внутри небольшой листок бумаги из тетрадки в клетку, сложенный вчетверо.

Развернув листок я стал читать, что в нем было написано:

«Уважаемый Андрей!» — обращался ко мне Некто, писавший ужасно, криво и косо, но при этом очень разборчиво — «Ваша просьба была принята к рассмотрению, рассмотрена и одобрена. Наша с Вами сделка считается заключенной. На время рассмотрения просьбы Вам была оказана помощь, которая будет Вам оказываться и в дальнейшем. Вы нам интересны».

И подпись: «С уважением, Л.Ф.»

«Что за чушь?» — подумал я тогда и, собрав свои вещи, так как рабочий день уже закончился, пошел домой предварительно все выключив в офисе и после заперев офис на ключ.

На состряпанном из кусков картона конверте я обнаружил две наклейки: во-первых — это адрес получателя (наш, издательский), а во-вторых — адрес отправителя, правда без конкретного указания кто, что за человек, либо организация, отправили письмо:

Большой Черкасский переулок, д. 9 стр. 13.

Уже на проходной я разорвал в клочья полученную записку и выбросил в мусорную корзину у стола охраны.

ГЛАВА I.ХХVII

Густой ароматный дым от свечи быстро заполнил всю кухню.

Я вдыхал и выдыхал этот дым, все больше, думая, как же устал за последние дни, временами проваливаясь в сладкую дрему.

* * *

И я спал, время от времени роняя голову на грудь, потом просыпаясь на короткие мгновения, но лишь для того, чтобы тут же провалиться обратно в сон. Сквозь этот тяжелый и жаркий сон мне иногда казалось, будто из уголков моего рта вытекает слюна, но не при свидетелях я не придавал этому вообще никакого значения.

* * *

Мне снилось, будто я парю надо большим, темным, но хорошо освещенным фонарями городом. Подо мной по улицам проходили толпы людей, к которым я время от времени спускался, не до земли, и, замерев над толпой время от времени всматривался в лица проходящих мимо прохожих.

Люди, завидев меня, старались отвернуться, либо отойти подальше в сторону, либо вообще — закрыть лицо воротником плаща или пальто, так что иногда мне приходилось приближаться к кому-нибудь из толпы, заградив путь вперед — и после, уже близко-близко рассматривать его лицо.