Бедный маленький мир

– Нам с ней нужно совершить одно совместное действие, – перебивает меня Зоран. – Вместе и одновременно. Скромно назовем это действие историческим. Нам надо слить Вертикали, объединиться. Методологические разногласия, которые когда-то раскололи сообщество, выглядят анахронично, и конфликт утратил сущность. Какие границы морали? Смотрите… Конгресс США своей резолюцией признает геноцид армян, и Турция немедленно впадает в истерику. Тогда Буш говорит: да, конечно, мы должны чтить память загубленных христианских душ, но ведь Турция наш стратегический партнер по борьбе с терроризмом. Получается моральная шизофрения, непреодолимое раздвоение моральных установок, и это еще листочки…

– Цветочки, – машинально поправляю я.

– Да, цветочки. Россия за отмену резолюции по Косово начинает буквально всасывать Сербию в свои госхолдинги. Нужно Сербии такое взаимопроникновение? Но деться ей некуда. Маленькая бедная страна, без нефти и газа, без выхода к морю, вынуждена заняться геополитической проституцией… Если ее не поимеет Россия, поимеет Евросоюз. Вы где-нибудь тут видите границы морали? Бред сплошной и желание выглядеть чистенькими при этом бесконечном и повсеместном свинстве. Кларк, значит, был преступником, а Эккерт – весь в белом. Короче. Мы должны восстановить целое и объединить архивы.

За время общения с Зораном я об архивах слышу уже в который раз. Зато Иванна ни о каких архивах никогда мне не говорила. И я даже допускаю, что она ничего о них не знает. Конечно, мне удобнее думать именно таким образом, чем предположить, что она что-то от меня скрывала.

– Наверное, вы не знаете, за что Эккерт выгнал Ираклия? – Зоран встает и потягивается. Он стоит на берегу, уверенно расставив ноги и сцепив руки на затылке. Лайсан тут же дисциплинированно встает рядом с его ногой. – Ираклий – вор он украл часть архива. К счастью, Эккерт изначально архив диверсифицировал, что-то находилось в относительном доступе для его людей, но основной массив он спрятал так, что о его местонахождении не знал даже Кларк. А Иванна, я думаю, знает. Поэтому Ираклию она нужна живой и невредимой. Возможно, в последнее время стоимость эккертовского архива выросла на несколько порядков, но не исключено также, что кое-что оттуда нужно ему как предмет торга или шантажа.

– Да что там, в том архиве? – не выдержал я. – Способ изготовления философского камня? Рецепт эликсира бессмертия?

– Продолжайте, Алекс, – поощряет меня Зоран. – Мне интересно, как долго вы способны, не сбиваясь, перечислять главные вожделения нашего несчастного, забытого Богом человечества.

Я вспоминаю еще святой Грааль, нуль-транспортировку и Эскалибур, после чего сдаюсь.

– Когда случился раскол, произошел и раздел имущества… Ничего, если я сделаю глоточек из вашей бутылки? Свое вино я уже выпил. Так вот, архив был разделен на две части. Процесс дележа оказался длительным и непростым, избрали принцип, что части должны быть сравнимы по ценности, а ценность некоторых… э… экземпляров определить было невероятно трудно. Но ничего, получилось, они же были аристократы и джентльмены. Поэтому никто не ушел обиженным. Каждая Вертикаль продолжала наращивать свою часть архива, финансируя исследовательские программы и поисковые экспедиции, а в некоторых случаях кое-что и покупали. У Эккерта есть, например, весь Тесла, я имею в виду его разработки, конечно. Я знаю, Ираклию он не достался. А вы не представляете себе, что они такое. Эккерт выкупил его, пользуясь связями в Третьем рейхе, с одной стороны, и личным знакомством с высшим советским руководством, с другой. Так они и людей выкупали, в том числе у Сталина, и очень даже успешно. Так вот Ираклий украл часть архива Эккерта, следовательно, теперь частей три. Это одна из двух причин, почему я не могу при всем желании просто убрать Ираклия. Вторая причина – мне нужно понять, что он делает. А ведь явно разворачивает большой проект, только мне непонятно его содержание. И мне неприятно, когда мне что-то непонятно. Мы обязаны контролировать ситуацию и не можем позволить себе крупно проигрывать. Я очень хочу, чтобы у нас с Иванной случился этакий брак по расчету. Ну не смотрите на меня так, это метафора… Я смогу ей предоставить необходимую защиту и очень рассчитываю на ее интеллект и интуицию. Я о ней кое-что понимаю. У меня таких людей нет. Да и мне она даст фору при желании.

– Еще у нее есть деньги Эккерта, – напоминаю я и отбираю свою бутылку.

– На все ее добрая воля, – улыбается Зоран. – Отказываться не будем, но и настаивать не станем. Деньги Эккерта – ее деньги.

Чувство, которое в результате каких-то химических процессов постепенно кристаллизуется во мне, больше всего похоже на ревность. «Брак по расчету» меня все-таки зацепил. Я бы не хотел видеть Иванну рядом с Зораном даже в формате самого что ни есть делового сотрудничества. При всем его аристократизме – он воин и агрессор, привык сворачивать пространство на себя, и когда надо, у него волчья хватка, можно не сомневаться. Я боюсь, что однажды он возьмет да и заглянет ей в душу своими нечеловеческими глазами.