Бедный Павел. Часть 2

— Тогда давай выпьем! За моего сына Кучука, которого ты спас — мне на счастье! И моя любимая жена Аминат бы не пережила его смерти! Так что Аллах не будет против того, что немного выпью! — Андрей улыбался верховному кабардинскому хану Татарханову, к которому ехал в надежде понять с его помощью ситуацию в Кабарде. А так повезло, что нечаянно спас его сына.

Кто бы мог подумать, что мальчишка, который убежал из дома в поисках приключений, попадётся на дороге небольшому отряду Разумовского. У парнишки понесла лошадь, вокруг обрывы, и Андрей, не задумываясь, бросился наперерез. Князь был прекрасным наездником и смог всё-таки остановить обезумевшее животное на самом краю бездны.

Спасённый смотрел волком, говорить с русскими отказывался, общался только жестами, но к дому провёл. А оказалось, что он старший сын самого Уалия-Пшишхо[52] Кабарды, к которому и ехал новоявленный глава Кабардинской экспедиции Прикубанского наместничества. Голицын, что был наместником на Кубани, заниматься проблемам Кабарды желанием не горел. Вот совсем не горел. Он просто завидовал ситуации в соседней Таврии, где почти не было местного населения, а у него и Кабарда, да и Калмыцкая степь должна была перейти в его наместничество.

В общем, князь Александр Михайлович, предпочитал заниматься строительством и заселением вверенных ему земель, а не работой с местными, и информацию о событиях в Кабарде было проще получить от Бекетова из Астрахани, чем от Голицына в Кизляре. Так что Андрей справедливо рассудил — ехать надо как можно скорее.

Теперь вот сидел у человека, с которым он так хотел поговорить, и у него были все шансы стать его другом.

⁂ ⁂ ⁂

Я был снова в Москве. И опять-таки был повод — оглашение постановлений Поместного собора Русской православной церкви, уже получившего названия — Великий. Патриарх Платон говорил с людьми с крыльца Успенского собора, рассказывал о решениях Собора красиво с паузами и выражением. Народ внимал каждому его слову.

Речь шла об объединении церкви и прекращении деления на старообрядцев и никонианцев. Видимым признаком нового единства стало возведение в сан Митрополита Крутицкого одного из глав старообрядцев Василиска Торбеева. Изменялись обряды, пусть и не радикально, принимались новыне богослужебные книги. Прошла канонизация многих новых святых, в числе которых были и священномученик Аввакум, и благоверный князь Ярослав Мудрый, и, что привлекло особое внимание — благоверный царь Иоанн Васильевич Грозный и праведный Григорий Скуратов-Бельский, известный в народе как Малюта.

Это был знак того, что и широкое общество и церковь поддерживают государство и престол, а мы с мамой получаем церковное благословение в наших деяниях. Такое решение дорого стоило и моё давление по финансовому вопросу вполне окупилось. Наконец должны были реализоваться задуманные Ломоносовым изменения правил монашеской жизни и венчания, а также устроены церковные школы при приходах и богадельни для внебрачных детей при монастырях.

Принимался и новый Месяцеслов[53], пусть это изменение и прошло пока незаметно, количество имён выросло и значительно — были уточнены и дополнены списки святых. Вынесли порицание традиции разделения имён по разрядам населения. Прямо указывалось, что имена православных не могут отличаться в зависимости от положения родителей, и священникам строго запрещалось потакать такой языческой дикости.

Сказано же Святым апостолом Павлом про христианский мир: «…нет ни Еллина, ни Иудея…», что значит — все должны быть равными, никто не может отделять себя от остальных. А у нас даже в именах чёткое разделение по сословиям. У нас дворянам претит быть Потапами да Кузьмами, а крестьянам не след становиться Константинами да Илларионами. Будто бы преподобный Потапий Фивский исцелял только простолюдинов, а преподобный Илларион Великий вёл к спасению исключительно аристократов.

Процесс пошёл, теперь на батюшек ложилась обязанность обучать детей прихожан грамоте и счёту, что должно́ было стать основанием для всеобщего начального образования. Да, мы уже практически были к этому готовы — церковные школы в Москве, Петербурге и Казани серьёзно расширились и вовсю выпускали священников, Славяно-греко-латинская академия в Московском Заиконоспасском монастыре готовила уже специалистов-богословов, из которых, в частности, должны были избираться епископы.

Церковь брала на себя ответственность за сирот, инвалидов и вообще людей, оставшихся без попечения родных. Фактически на неё возлагались все социальные функции в стране. Такое дорого стоило.

Глава 11

— Богдан, ну я не хочу никуда плыть! Райна на сносях, ей сложно одной, а ты меня желаешь украсть у неё на несколько недель!

— Ивайло, я знаю, что с Райной! Ну, поможет ей Ефросинья пока, что ты! Ты мне нужен в Стамбуле. Там может получиться очень рискованно, но очень выгодно! Ты же сам настаиваешь, чтобы я завязал с контрабандой, а если выгорит — это будет последнее такое дело — обещаю! Я же только твоему уму и чутью доверяю! И матрос ты хороший. Ну же! Я прошу тебя!