Бедный Павел. Часть первая

Но всё резко изменилось, из-за угла с диким рёвом вырвались две фигуры в солдатских мундирах – один как медведь, второй как росомаха. Они были вооружены только тесаками, но большой просто, как спичку, сломал ближайшего к нему убийцу, схватил его палаш и тут же разрубил пополам следующего. В это время тот, что поменьше своим ножом почти одним движением зарезал ещё двоих.

Григорий почувствовал изменение обстановки и так ловко закрутил саблей, что его противники невольно отступили. Я, просто, молча, подошёл к нему и ткнул остриём шпаги в бок одному из его противников. Тот схватился за рану, и тут же Григорий срубил ему голову. Всё произошло буквально за мгновения. Вся схватка перевернулась, последний нападавший это почувствовал и побежал.

Но недалеко. Тот, что поменьше, метнул свой тесак и попал ему точно под левую лопатку.

Картина поля боя была кошмарной. Площадка была залита кровью, человеческой и лошадиной и усыпана мертвецами и частями тел. Одна лошадь ещё была жива, билась в муках и жалобно ржала.

Горячка схлынула, я почувствовал дурноту, но пытался сдерживаться, сохраняя лицо. Всё испортил медведеподобный солдат – его начало рвать с такой силой и звуковыми эффектами, что сдерживаться дальше было невозможно – меня стошнило прямо в кровавые лужи под ногами. К нам присоединился и второй нежданный помощник, и только Григорий сдержался.

Он, сначала, пошатываясь, обошёл всех упавших, тихо сообщил, что живых нет. Подошёл к умирающей лошади и спокойно перерезал ей горло. Потом присел на туловище другой уже мёртвой нашей лошадки и, опустив голову, ждал, когда нам полегчает.

К собственной гордости я был первым, пришедшим в себя. Утерев рот, я подошёл к своему телохранителю и, наконец, увидел то, что не замечал раньше: он был ранен и балансировал на грани потери сознания. Видимо, первый залп банды не прошёл совсем даром – на боку его обильно выступала кровь. Я начал говорить с ним, подбадривая его, а сам рылся в вещах убитых.

Разодрал какую-то более или менее чистую рубаху, смочил импровизированный бинт тут же найденной водкой из фляги и подступил к Григорию.

Здесь мне на помощь пришли и солдаты. Большой отодвинул меня, разорвал мундир гайдука, будто тот был из бумаги, открыв разодранный, обильно кровоточащий бок – пуля прошла по касательной, повредив кожу и мышцы. Григорий потерял порядочно крови.

Солдат, сосредоточившись на процессе, сквозь зубы прошипел:

– Захарка, а что это тебя стошнило-то? Ты ж рассказывал, что народу перерезал, что комаров прибил?

– Дык, брат Емеля, ловко соврать – половину невзгод от себя отвести! Коли бы не врал так красиво, били бы раза в три чаще! – тот смущённо улыбнулся.

– Ничё! – прошипел из последних сил Гришка. – Зато как хорошо он ножиком махал!

Емельян ловко прижал тряпку к боку гайдука и обмотал его вокруг туловища лентами, на который распустил свой камзол. Захар поймал моего коня, который убежал недалеко и подвёл к нам.

– Сам-то не дойдёт, поди! – проговорил солдат, помогая Грише сесть в седло. Гайдук прохрипел:

– Кто такие будете?

– Гренадер Копорского полка Емельян Карпов! – пробасил крупный.

– Мушкетёр Захар Пономарёв! – представился второй.

– Где летний дворец знаете? – здесь уже вмешался я, не желая раскрывать даже им своего имени до поры.

– Знаем, барчук! – Пономарёв уже хитро косился на меня.

– Проводите нас – озолочу!

– Стойте! – остановил нас Григорий – Тебе, гренадер, надо одеть что, страшно выглядишь. – Тот с удивлением осмотрел себя. Картина действительно была пугающая: под ночным небом стоял огромный окровавленный мужик в порванной рубахе.

– А нам с мальчонкой надо как-то одёжку поменять – на нас засада была, хотелось бы нам по-другому выглядеть. – Григорий понял мою идею и сохранял наше инкогнито.

Пришлось нам обыскать трупы, забрать драный плащ, в который кое-как завернулся Емельян. Я облачился в засаленную епанчу48, а моего охранника обмотали обносками, и оттого он стал похож на мумию.

Как выяснилось, ловкач брал на себя слишком большую ответственность – как попасть к дворцу они не знали. Пришлось гренадеру вынести дверь в один дом, в котором после нашего побоища открывать на стук нам не спешили, и получить эту информацию от перепуганных хозяев.

Через час мы окровавленные и грязные прибыли к воротам Летнего дворца. На часах стояли двое семёновцев. Наша кавалькада сильно их напрягла: какие-то оборванцы, причём первым идёт человек огромного роста, а на коне замотанная в тряпки фигура.

– Кто такие, что надо? – из караулки сразу вышли ещё двое солдат. Григорий с коня злобно каркнул:

– Кто-кто! Разумовский во дворце?

Один из подошедших солдат, видимо, старший, поинтересовался с некоторой издёвкой:

– А какой тебе Разумовский нужен?

– Любой! Хоть Кирилл Григорьевич, хоть Алексей Григорьевич.

– Хм, а что хотел от них?– уже более заинтересовано.

– Передай, что Гришка Белошапко тут.