Бедствие в академии драконов

Пуш проводил грызуна взглядом и, шевельнув ухом, решил сменить направление.

По мосту на главный остров он тоже передвигался бесшумно: лапы едва касались старых плит, и даже редкие стражи, зевающие на посту, не услышали его стремительное движение в ночи. Там, в административной части академии, было больше мест, где можно скрыться и наблюдать.

Оказавшись на месте, Пуш замедлил бег, оглядывая тени массивных статуй драконов, изваянных из темного камня. Одна из них – огромный дракон, величественно взмывающий вверх с раскрытыми крыльями, – привлекла его внимание. Статуя возвышалась над остальными: идеальное место, чтобы осмотреться.

Хладикс взобрался на нее, цепляясь за шершавую поверхность когтями, и, оказавшись на спине каменного гиганта, прильнул к нему, сливаясь с темнотой. Отсюда ему был виден почти весь административный комплекс академии, включая аллеи, ведущие к зданиям, и площадь перед столовой. Пуш окинул взглядом территорию, впитывая каждую мелочь, но минуту спустя заметил движение внизу и насторожился.

Женская фигура – согнутая, с метлой в руках – медленно продвигалась к мусорному баку возле столовой. Цветастая косынка, необъятные формы – Ташира, одна из постоянных уборщиц, славившаяся своим недовольством студентами и склонностью бурчать даже ночью, когда все спали. Пуш был готов проигнорировать ее, как и всегда, но вдруг насторожился.

Женщина внезапно остановилась, застыла, а затем резко выпрямилась и почти бегом рванула в один из углов мусорной площадки.

Пуш замер, сузив глаза и прищурившись. В слабом свете фонаря, падающем на площадку, он увидел, как Ташира положила метлу, медленно нагнулась, пошарила руками и, что-то подняв с земли, развернула. Острые глаза хладикса разглядели небольшой мешочек, то ли темный, то ли потемневший от грязи. Он с интересом наблюдал, как уборщица осторожно раскрыла его, глядя внутрь с таким выражением, словно нашла нечто… невообразимое.

Затем… Ташира медленно, с явным благоговением вытряхнула содержимое себе на ладонь. И Пуш, затаив дыхание, увидел, как на ее руке заблестели крохотные, сверкающие стекляшки. Или камешки. Под светом луны они мерцали, преломляя свет тысячами ярких искр.

Уборщица вздрогнула, ее рука заметно задрожала. Она быстро оглянулась по сторонам, видимо не понимая, как эта ценность могла оказаться на мусорной площадке. Или высматривая свидетелей находки?

Пуш напрягся, шерсть на загривке чуть приподнялась, но он сохранял полную неподвижность. Что-то в поведении Таширы казалось неправильным. Он не знал, что именно значат эти камни, но одно чувствовал точно: такие вещи нельзя просто так найти на мусорной площадке. А уборщица продолжала разглядывать камни на своей ладони, дрожа от волнения. А потом ссыпала их обратно в мешочек и подняла метлу. Ледогрыз понял: пора действовать!

Словно растворившись в тени, он молниеносно соскочил со статуи и, сделав пару стремительных прыжков, оказался прямо перед уборщицей. Ташира взвизгнула от неожиданности, метла вылетела у нее из рук и глухо ударилась об землю. Пуш прищурил глаза и негромко, но вкрадчиво сказал:

– Это не твое.

Ее лицо исказилось от испуга, но она быстро взяла себя в руки. Сглотнув и поспешно спрятав стекляшки обратно в мешочек, окинула хладикса взглядом и чуть поморщилась. Узнала. Затем простецким, почти жалобным голосом она пробормотала:

– Ну, так я… Я ж не собиралась это красть. Вот нашла, отнесу завхозу утром. Пусть он решит, чье оно.

Пуш ощетинился, сверкнул белыми клыками.

– Ты знаешь, что я питомец главного ревизора, да?

– Да уж узнала.

– И настолько необычные находки стоит показывать именно ему, – негромко проговорил хладикс, глядя прямо ей в глаза. – Я сам отнесу это хозяину.

Уборщица заморгала, явно борясь с собой. Она бросила взгляд на мешочек, зажатый в ладони, на мохнатое существо перед собой, и ее руки слегка задрожали.

– Не положено так! Правила есть правила, – прошептала она, поднимая подбородок. И чуть повысила тон: – Не могу я вот так… какому-то… э-э-э… зверю отдавать. Только через начальство. Пусть завхоз сам решает, вот так положено.

Пуш тихо фыркнул, заставив Таширу отступить на шаг.

– Тогда я с радостью провожу тебя к хозяину, – проговорил он, лениво растягивая слова. – А он решит, стоит ли сообщать о твоей находке завхозу или… другому начальству. А вообще мне кажется, ты просто рассчитываешь на то, что камешков в мешочке много и пропажи пары штук, если что, никто не заметит! Надоело метлой орудовать? Так воровство – подсудное дело!

Ташира тут же побледнела, и мешочек затрясся так, что стало отчетливо слышно постукивание камешков.

– Нет-нет-нет! – быстро залепетала она. – Ну что ты, хороший… зверек… Я ж не собиралась красть, и… и вообще… Вот, забирай!

Уборщица нервно положила мешочек на землю перед ним, но отпустила не сразу, будто ей было невыносимо трудно с ним расстаться. Пуш не сводил с нее прищуренных глаз и, только когда она отступила еще на шаг, медленно и плавно наклонился. Аккуратно взял находку в зубы, окинул Таширу долгим взглядом и, не удостоив ее больше ни словом, развернулся и исчез в ночи.