Бедствие в академии драконов

– Во-первых, психи иногда бывают на диво логичны. А во-вторых, случается такое, что аналитический аппарат сумасшедшего с его же маниакальной фазой вообще не конфликтует. Грубо говоря, тот Торрен, что тебе рассказывал о том, каким прекрасным камнем ты станешь, и тот, кто продумывал эксперименты и дорабатывал методику своей матери, – это практически два разных человека.

– Вы уже допрашивали его? Как это вообще… получилось, что он свихнулся?

– Допрашивали, – кивнул Сиер. – Получилось грустно и горько. Шесть лет назад Линда умерла, и ее сын остался в мире совершенно один. А он, как ты могла заметить, к этому миру… немножечко не приспособлен. И решил, что раз мамы нет, надо найти папу. Но, кое что узнав про своего отца, решил не заявлять с порога о себе, а устроиться помощником секретаря и, так сказать, присмотреться.

– И присмотрелся, – мрачно кивнула я. Прекрасно помню, как отец обращался со своим персоналом. Я, конечно, всего пару раз это видела, но впечатлилась. Так что обвинение в расизме было не таким уж… неправильным.

– Да, у твоего папеньки настолько отвратительный характер, что фениксы с ним не работают, а людей он сам терпеть не может. А также лепреконов и прочие расы.

Вот-вот. Да еще и не держит язык за зубами на тему превосходства фениксов и убожества остальных.

– Так Торрен поехал крышей из-за того, что с папой поработал?

– Нет, поработав с Шаррином, он его возненавидел. А крышей он поехал во время первого убийства – кстати, непреднамеренного. Когда при пожаре в загородной резиденции на старшего сына Тимериса упала балка и придавила его. А Торрен не удержался. Сам так сказал на допросе…

– Он собрал его пепел, – поняла я.

– Именно. Очень хотел получить немного пепла феникса для исследования. Он к тому времени уже наладил выпуск на черный рынок камней, сделанных из обычных существ и животных. Но фениксы – другое дело. Он мечтал попробовать добавить их пепел в изделие. И хотел-то всего пару горсточек, по его словам.

– От пары горсточек беды бы не было, – прикинула я. – Ну, немного похудевшим бы возродился, но все равно возродился.

– Да. Но Торрен увлекся. И смел очень прилично пепла… Потом долго переживал об этом, но все же решил, что не стоит пропадать добру. И сделал камень. И вот тогда окончательно сошел с ума. Особенно после того, как твой отец очень нехорошо его уволил. С большим скандалом.

– И он радостно отправился убивать остальных…

– Камни из фениксов действительно оказались самыми красивыми и самыми сильными, – тихо сказал дракон. – И Торрен решил, что если соберет драгоценности из всех птенцов гнезда эр Тимерис, то получит потрясающую силу. Ну и морально уничтожит Шаррина, разумеется. Перед тем как сделать это физически.

– И он правда получил бы силу? Ведь даже обычные камни сделали его гораздо сильнее, я это видела…

Меня передернуло от воспоминаний, и Эрдан вдруг обнял меня.

– Я не знаю. И проверять это никто не будет, Эльза. Главное, что все закончилось.

Он прижал меня к себе и легко коснулся губами моей макушки. Я замерла, ощущая тепло и заботу в этом простом жесте. Казалось, впервые за долгое время мне позволили просто быть… быть собой. Быть не одной…

– Эли, – прошептал дракон, не отпуская меня. – Нам нужно серьезно поговорить.

– Да?.. – тоже шепотом откликнулась я, настороженно вглядываясь в его лицо.

Он помолчал, а потом посмотрел мне прямо в глаза, с какой-то почти отчаянной решимостью.

– Я действительно хочу на тебе жениться.

– Ты говорил… – откликнулась я. – Только… Я так и не поняла зачем. Нет, серьезно, Эрдан, зачем?

– Наши отцы заключили договор, – неожиданно ответил он. – Очень давно, тебя еще на свете не было. Ты же знаешь, в среде аристократов это очень серьезно. Вековые традиции – причем на юридической основе. И когда Шарин предъявил мне это, я просто… выбрал первое попавшееся имя.

– Мое.

– Твое.

Вот теперь понятно. Почему-то очень больно, но зато понятно.

Наверное, я сильно изменилась в лице, потому что дракон вздохнул и покачал головой.

Отстранившись, я села на кровать и неожиданно почувствовала себя не только очень несчастной, но и взрослой. Ответственной и благоразумной…

– Но выход же есть, – сказала взрослая и благоразумная я. – Ты ведь молод, богат, красив, у тебя хорошая должность и наверняка очень много знакомых юристов. Ты вполне можешь избавиться от обязательств. Зачем тебе жениться? В ерунду про приданое, уж прости, я не верю.

Эрдан слабо улыбнулся.

– Ну, ты совершенно права, – согласился он, и мне стало еще больнее. – До того как мы с тобой познакомились лично… – он вдруг тихо рассмеялся, словно что-то припомнив, – и какое-то время после, я действительно планировал расторгнуть тот договор. И да, это, разумеется, возможно. Сложно, но возможно.

– Ну слава Аминтору! – воскликнула я, закатив глаза. Показывать ему, как я расстроена, нельзя. Ни за что нельзя! – А то я уже начала переживать, что мне действительно придется выходить за тебя замуж!

Кажется, он обиделся… Нахмурился и продолжил тем же спокойным, твердым тоном:

– А потом я узнал тебя поближе.