Боже, честное слово, меня вело. По самому что ни есть настоящему вело. Меня бросало в жар периодически, с каждой новой волной все сильнее по телу. И я прекрасно понимал, что у нас уже есть всего минут двадцать, чтобы довести меня до оргазма.
Я приподнялся и сразу прогнулся, а лицо, уткнутое в подушку, просто горело от стыда.
— Так лучше? — просипел я.
— Намного, — он хмыкнул, — только переместись чуть-чуть, чтобы у меня был лучший обзор, и покажи мне себя нормально.
Я едва мог думать, и тело было жутко неуклюжим, когда я двигался, чтобы обзор для него был достаточно хорош, черт возьми. И под «показать себя нормально» … в общем стыдно, очень стыдно сейчас даже рассказывать, представь, что со мной было в тот момент… я дрожал как перед смертью, но пальцы потянулись к ягодицам и раздвинули их.
Послышался его громкий вдох, и я получше прогнулся, чтобы из-за плеча наконец посмотреть на Мюррея. А он уже курил, затягивался так сильно и красиво выдыхал дым. Как понимаешь, от камеры он все же отодвинулся, и я видел все его лицо, плечи и немного ниже…
— Так достаточно? — не знаю, зачем я спросил так нежно, но во мне все сжалось.
— Вполне, — и он вновь затянулся не отрывая взгляд от моего входа. — Потрогай.
Я снова уткнулся в подушку, потому что не хотел видеть его самоуверенное лицо, следящее за моим унижением. Я сместил одну руку и указательным и среднем пальцем провел по дырочке. Она пульсировала, и мне стало так хорошо и плохо одновременно. Я думал, что задохнусь от этих сильных эмоций, а член был уже мокрым, но ему Мюррей внимания не уделял, и у меня снова промелькнула в голове мысль, что возможно он не педик. Он даже не дрочил, и лицо его хоть и было внимательным, но вовсе не выдавало особого желания.
Я хотел спросить у него — стоит ли? Но закусил подушку и подумал, что не важно. А вдруг не стоит? Мне тогда станет больно, и я мало того, что не кончу сегодня, так и вообще под его взглядом никогда больше не решусь. То есть сломаю все, что и так может сломаться в один момент. Наши отношения же держались на его властном голосе и моем послушании.
В общем, я выкинул дурные мысли из головы, и туда же постарался выкинуть стыд.
— Я возьму смазку? — спросил я Мюррея, все еще не глядя на него.
— Да… — я еле услышал, честное слово.
Как только мне дали разрешение я сполз с кровати и достал из нижнего ящика тюбик смазки. Выдавил ее на пальцы и, недолго подумав, кинул тюбик на постель — вдруг еще понадобится. И сам вернулся в ту позу, в которой был — на коленях и прогнутый.
Одна рука уже снова оттягивала ягодицу, показывая вход, а на пальцах другой я размазывал смазку.
— Ну, — сказал Мюррей, и я посмотрел на него поверх плеча. Он нахмурился в ожидании и закусил губу. Это был трепетный момент — когда он смотрел, а я одним смазанным пальцем провел по дрожащему входу и надавил. Я не смог сдержать глубокого стона, почувствовав, как палец едва проталкивается в меня.
— Умница, — он говорил тихо, но я слышал его «подбадривание», — умница… а теперь поглубже давай…
И я протолкнул в себя весь палец, и задрожал. Мышцы сильно сжались вокруг него, и я начал смазывать их тихонько двигая туда-сюда. Другим же пальцем я трогал вход, готовя его к еще одному вторжению.
Я прекрасно понимал, что двух, и даже трех пальцев мало, и надо, вероятно, достать фаллос, но как-то было стыдновато. Поэтому я распалял себя все пуще, играясь в себе пальцами, и постанывал.
Не знаю, что там делал Мюррей, но для возбуждения мне было достаточно того, что он просто смотрит. Я прям какой-то извращенец…
— Глубже, — ох, Мюррей ,— Хватит жалеть себя, запихивай глубже.
И я постарался, резко сделал, как было велено, и не сдержал хриплого «Ах!»
— Какой же ты красивый, — прошептал мой Мюррей, — и такой послушный, ты очень хорошая девочка, да?
Боже, что он нес, пока я трахал себя, что он нес…
— Прогнись еще, ты ведь можешь… смени угол проникновения и резче… — Мюррей, Мюррей… — двигайся им навстречу…
Я снова хрипло застонал и вытащил пальцы. Обхватил свой подрагивающий член и провел по нему пару раз, прежде чем сжал у основания.
— Я хочу взять фаллос, — загнано сказал я, оглянувшись через плечо.
— Возьми, — и Мюррей так тяжело выдохнул, черт, насколько же напряжен он был.
Я полуживой и без гордости сполз с кровати и достал свою любимую игрушку.
— А чего такой маленький? — с легкой издевкой спросил Мюррей.
Я не стал отвечать, потому что не знал, что ответить, я вообще ничего не знал. Спроси меня в этот момент что-то вроде «Имя твоей матери?», я бы и то не ответил, вот честно.
Прежде чем я встал в коленно-локтевую уже привычную мне позу, раздалось:
— Мюррей! — голос издалека у него там, — Мюррей! — уже ближе и все еще у него там.
— Блять, — он нахмурился и отодвинулся. — Извини, все потом.
И выключился. Кто его звал? Зачем его звали? Ничего не было понятным, просто было обидно.
Я поднялся за кофе, который успел остыть, и сделал глоток этой гадости. А потом еще глоток, и еще… мне надо было заглушить горечь от одного, горечью другого.
И все же, не смотря ни на что, хотелось получить оргазм…