Before The Dawn (ЛП)

Комната, в которой подрядчик назначил встречу, находится на самом верхнем этаже крепости из твердого камня. За последние шесть месяцев Харуно подняла уровень выносливости, но это третье задание за день, и у нее болят ноги. Крепость тихая, холодная, слишком суровая и отдаленная, но куноичи предполагает, что если бы нажила врага из нескольких членов печально известного преступного синдиката, которые были одержимы желанием убить ее и всех членов ее семьи, она тоже хотела бы чувствовать себя защищенной.

Дверь усилена прочной сталью, из-за чего даже костяшки ее пальцев слегка покалывало, когда она трижды стучит, прежде чем отступить и ждать приглашения. Вместо этого дверь распахивается, казалось бы, сама по себе, и Сакура, не раздумывая, входит внутрь и сразу же слегка кланяется подрядчику, мягко приветствуя. Выпрямившись, она позволяет своему взгляду скользнуть по комнате, инстинктивно осматривая свое окружение, и…

О, черт возьми, нет.

Она замирает.

Итачи заметно напрягается.

Подрядчик с любопытством переводит взгляд с одного нукенина на другого. — Какие-то проблемы? — Спрашивает мужчина, слегка озадаченный ощутимым изменением настроения в помещении.

У Сакуры внезапно пересохло в горле, она сглатывает. — Вовсе нет, — отвечает куноичи, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно. Девушка делает маленькие, неохотные шаги, чтобы встать рядом со старшим Учихой, отказываясь даже смотреть на него, решительно устремляя взгляд на подрядчика.

Со своей стороны, Итачи невидящим взглядом смотрит в темное окно, пока подрядчик еще раз объясняет детали их миссии, для Сакуры. Его глаза сужаются почти бессознательно. Несмотря на все усилия, он не может придумать логического объяснения этому явлению (назвать это совпадением на данном этапе было бы небольшим преуменьшением), что, мягко говоря, больше всего раздражает. У него нет никакой личной неприязни к девушке, но сталкиваться с ней на каждом шагу очень тревожно.

Харуно заставляет себя сосредоточиться и слушать суть задания, хотя часть ее по-прежнему остро ощущает присутствие Итачи рядом. Из наблюдений, проведенных ранее, можно сделать вывод, что Учиха в высшей степени тщательно скрывает свои мысли и эмоции, но даже Сакура заметила, что, хотя бы на мгновение, он казался таким же обескураженным, как и она.

Кажется, час спустя, когда мужчина, наконец, отпускает их, чтобы они могли начать работу, по сути, прославленных сторожевых собак, куноичи мимолетно задается вопросом, могла ли она выпрыгнуть из окна на территорию внизу, пытаясь избежать того, что наверняка будет долгой и кропотливой прогулкой по крепости и вниз в лес с Итачи. На окнах находились прочные железные решетки, и было бы больно вырвать их, а затем заплатить за их переустановку.

Учиху, безусловно, сложно развлечь, но когда он безмолвно подходит к выходу и открывает дверь для напарницы, то практически ощущает внезапный и почти тревожный всплеск ее сердечного ритма после того, как дверь закрывается, и они внезапно оказываются одни на темном лестничном пролете. Ситуация заставляет его слегка ухмыльнуться — то, что он нервирует ее, достаточно предсказуемо, но нукенин находит попытки Сакуры скрыть этот факт под холодным фасадом действительно забавными.

Ее выдают мелочи, например, то, как она осторожно прижимается к противоположной стене, спускаясь по лестнице. Между ними повисает тяжелая тишина. Пальцы куноичи слегка дрожат, проскальзывая вниз по перилам, девушка время от времени прикусывает губу, несмотря на все свои попытки сохранить бесстрастное выражение лица. Итачи мимолетно задается вопросом, неужели их встречи прошлой ночью недостаточно, чтобы доказать, что он действительно не заинтересован в ее убийстве или в чем–то еще, чего она так боится, — но шиноби может сказать, что Харуно медленно закипает, и это напряженное молчание не продлится долго. Учиха лениво решает, что напарница расколется к тому времени, когда их странная команда достигнет периметра темного леса. И он не остался разочарован.

Как только они обошли лес на полмили и не обнаружили никаких признаков вторжения, Сакура не выдерживает, звуча болезненно растеряно. — Почему продолжаешь преследовать меня? Ты хоть представляешь, насколько это жутко?

Итачи поворачивается, чтобы посмотреть на нее почти недоверчиво, и останавливается как вкопанный. В течение своей жизни — или жизней — его обвиняли в более чем несомненно отвратительных преступлениях, но никогда в чем-то столь постыдном, как преследование девочки-подростка. — Что?

Отступница буквально вырастает на несколько дюймов из-за возмущения, что заставляет ее злобно топнуть по ближайшей сосновой шишке в пределах досягаемости. — Ты слышал меня! Куда бы я ни пошла, ты случайно появляешься в этом же месте! Послушай, Учиха, я не знаю, какого черта ты от меня хочешь, но ты этого не получишь!