Бег

Позже Даниил Безсонов напишет, что в 2014 году в ополчение пошло воевать не более 0,28 % от населения Донбасса, т. е. это около 20 000 человек. Откуда взялись эти цифры я не знаю, но по крайней мере, других у нас нет. Даниил, я думаю, не учел, что среди них были не только мужчины. Практически в каждом отряде были женщины. Кто помнит «эпоху блокпостов», тот, воз можно, вспомнит блокпост на выезде из Снежного на Красный Луч — этот пост практически целиком состоял из молодых амазонок. Также стоит упомянуть не совершеннолетних ополченцев. Их было гораздо меньше, чем женщин, но всё же.

Я веду к тому, что это уменьшает 0,28 % мужчин. Может на 0,01 % или на 0,02 %, но всё-таки уменьшает. Слышу аргумент: «Было мало оружия, не хватало на всех». Например, когда я пришел в свой первый отряд, то на 20–25 человек во взводе автоматов было 10 штук. НО! Только разоружая охрану нашего лагеря, ополчение изъяло 156 автоматов, 3 пулемета и неизвестное количество ПМов! Куда его дели? ХЗ. Затем я попал в краснодонское ополчение: там автоматов разных ти пов было по 3–4 единицы на каждого! Оружие было, но не у всех. Кто-то раздавал его бойцам, а кто то девал неизвестно куда. Кто-то курочил трофейную технику, а кто-то ремонтировал. Всё зависело от командования. Да и вообще, к чему этот разговор? Можно подумать, люди перли на войну, а им отказывали из-за нехватки оружия? Просто бред!

Теперь еще сыпану соли на рану. А сколько из этих 0,28 % реально воевало, а не гасилось на тыловых блокпостах? Гасилось, охраняя сами себя, кафе, заправки, отжатые дома, беспонтовые «штабы». После Иловайска фронт ушел далеко на запад, и все эти блокпосты в глубоком тылу, оказались тем более не нужны, но и разогнать их удалось только к лету 2015 года. Не снять, а именно разогнать! Сколько здоровых молодых парней служило в беспонтовых «группах быстрого реагирования», которые просто летали по городу в красивых экипировках. Я думаю, от 0,28 % надо отнять смело половину: на тех, кто вкружился весной — летом 2014 в вышеперечисленное.

Не соглашусь с Безсоновым в количестве людей в отрядах по регионам. Он пишет, что 50 % ополчения состояло из местных, 40 % из других регионов и 10 % это добровольцы из РФ. Мне кажется, что это статистика какого-то одного отряда, но не всего ополчения. Я бы распределил так: 50 % это местные, 40 % россияне, 10 % другие регионы Украины. Из других регионов, лично я, чаще всего встречал Запорожье и Одессу. Во многих отрядах россияне составляли 100 % личного состава. Так что всё гораздо хуже и печальней, чем писал Безсонов.

Второй мой аргумент против возможной войсковой операции — это плотная городская застройка Донбасса, особенно Донецкой области. В моём представлении это будет один сплошной бой в городе: отряды суровых шахтёров, уголовников, российских добровольцев, прошедших весь ад Чечни, не оставят шанса мобилизованным ВСУшникам («Алик, уводи ребят, не надо…»), где каждое село будет превращено в крепость (опять чеченские флэшбеки: штурм Комсомольского и Первомайского).

Даже у обывателя, не интересующегося особо военным делом, при словосочетании «городской бой» стояли перед глазами фрагменты гениального фильма Невзорова «Чистилище». Вид горящей техники, блокированные колонны, обожженные трупы экипажей, хаос, разрушенные жилые дома, паника в радиоэфире, гранатомёты, стреляющие из каждого окна, отрезание голов срочникам, снайперши, стреляющие по гениталиям. Казалось, на повторение такого ужаса никто не пойдёт, да и нет в Украине такой армии, способной на подобные бои.

Надо сказать, что я ошибся в обоих случаях. Киев всё же решился на полноценную войну. План украинского командования предполагал «обтекать» города и ни в коем случае их не штурмовать. Важно отметить, что именно негибкость украинских военных во многом спасла от поражения ополченцев. Фактически НИ ОДИН ГОРОД ДОНБАССА не готовился к обороне. Никакие оборонительные мероприятия не проводились: баррикады, противотанковые ежи, карты огня, окопы, какие то осмысленные укрепления — ничего этого не было. В Горловке хотя бы взорвали мосты, что затруднило передвижение техники. Блокпосты в черте города напоминали просто мусорные свалки, но никак не укрепления. У ополчения элементарно не хватало людей перекрыть все направления в крупных городах. После разведки таких участков, ВСУ могли бы без труда зайти в городскую черту и закрепиться, однако «Синдром Грозного-95» давал о себе знать. Но так как Центральный Донбасс — это вообще одна сплошная агломерация, то в города всё же пришлось заходить. Возможно, повторюсь, сказав, что везде, где оказывали хоть какое-нибудь сопротивление, ВСУ останавливались и никаких штурмов не предпринимали. По моему мнению, шаблонные действия украинского командования, в частности, не желание заходить в города, это одна из причин их поражения в 2014 году.

ИЮНЬ

(МИК-57. Горловка. 14 июня 2014)