Бег в себя (СИ)

Я голоден до дури, и Таня готовит мне яичницу, хотя я бы хотел чего-нибудь мясного. Со мной что-то не так. Мне больно от всего, что есть вокруг последние дни я постоянно оборачиваюсь на улице, словно долбанный параноик. Меня раздражает то, что Саша не берет трубку или берет, но что-то бубнит и исчезает. Я жду ответа от моего дилера насчет серьезности проблемы, обострившей отношения между Сашей и Фахидом.

Глядя на помидоры, отчаянно плачущие под лезвием массивного поварского ножа, я сам едва не начинаю плакать. Я жутко устал, и даже немного виски не помогает снять напряжение. Таня обеспокоена, но уведомлена, что она ничем не поможет. Ем. Мне нравится. Таня не верит. Мы пьем чай и уходим в спальню.

В течение десяти минут я пытаюсь сделать так, чтобы у меня встал. Не помогает. Таня встает, и ее маленькая грудь очаровательно выступает под приглушенным за счет диммера освещении комнаты. Еще минут десять она отчаянно мне поднимает. В итоге, несмотря на ее сильную нелюбовь к оральным ласкам, она доходит до минета. Минут через пятнадцать я уже кончаю ей на живот и падаю чуть ли не замертво. Она уходит в душ, не сказав ни слова. Об ее удовлетворенности нет и речи.

Она возвращается с несколько более свежим выражением лица. Мне это по душе, но легче не становится. Я лежу на животе. Она кладет мне ноги на спину и через какое-то время начинает ими легонько потряхивать. Это вроде как мило, но я не выражаю вообще никаких эмоций, потому что их нет. У меня в голове нечто невообразимое.

Когда Таня загорается желанием включить телевизор, я отхожу к открытому окну. Город кажется совершенно пустынным. Одиночные люди, проходящие мимо – тенями или просто картонными фигурками. Мир разделен на две части. Слева – три высотных здания с подсвеченными крышами и один отдаленный небоскреб-гигант, так и стремящийся вырасти до самых звезд. Справа – уродливая заводская труба, какая-то стройка неподалеку, низенькие здания. Я не могу понять, на какую строну меня тянет больше, но левая прельщает больше. А самое подлое – то, что на середину вообще не попасть, потому что там – только деревья, пустая дорога, странные, отталкивающие здания. Я ощущаю стойкую необходимость выбирать. Мне это не нравится. Тем не менее, я понимаю, что когда-то всегда настает пора сделать выбор. Обманывать можно всех, даже себя самого. Но недолго.

Таня театрально возмущается. Ей не нравится моя отстраненность в последнее время. Она прямо-таки чувствует, что у меня случилось что-то плохое.  Она права. Несмотря на мое сомнительное к ней отношение, она достаточно умна и чувствительна. Хотя иногда я ненавижу эти качества в женщинах. Казалось бы, они должны быть самым ценным, но иногда хочется просто неизвестности и тупого секса.

На кухне из ноутбука Тани почему-то льется музыка, и сейчас я отчетливо слышу мужика, голосящего « It feels like going nowhere, but I have to move on».

Я закрываю окно, забыв о том, что хотел покурить.

Я не выдерживаю всю ночь провести с Таней. Сон не идет, а секса не хочется и того больше. Я возвращаюсь домой. У подъезда на мигу замираю, видя, как здоровая крыса пробегает по ребру двери в подъезд, перескакивает на соседнюю дверь к мусоросборнику и исчезает в щели, ведущей к мусору.

Утром я замечаю, как девочка лет шести с потрясающе большими круглыми голубыми глазами смотрит на то, как меняют мусорные контейнеры. Мне становится дурно от вида ее глаз, и они еще долго мелькают передо мной.

Набираю Саше. Вопреки ожиданиям, он берет.

- Ты как?

- Да так себе, - он явно шепеляви, хотя раньше за ним этого не наблюдалось.

- Че голос убитый?

- Спал.

- Как дело с Фахидом?

- По хуй.

- Если я спрашиваю…

- Да отъебись ты, - он бросает трубку.

Он явно долго не мог определиться – продинамить меня или поговорить. Если решил поговорить, значит, дела плохи. Значит, таит надежду на помощь. Я обещаю себе приехать к нему вечером и как следует допросить.