Бег в золотом тумане

   -- Нос пострадавшему зажимать надо! -- сразу ожив, закричал мне вслед экспериментатор. На всю жизнь запомни!

   -- И я запомнил. До сих пор его лошадиные зубы перед глазами стоят...

   -- То, о чём ты мне поведал, не смешно! А очень даже грустно! Ты не сможешь помочь мне, если я сейчас начну умирать.

   Я поправил сползшего со спины Федю и нервно воскликнул:

   -- Мы, кажется, заблудились! Почему Юрка до сих пор костёр не разжёг?

   Серёга шёл налегке, поэтому был более оптимистичен:

   -- А куда здесь денешься? Вперед и прямо, мимо них не пройдем... Долина ровная, ледником отутюженная. Спрятаться здесь негде... Тем более четверым!

   -- Так то оно так, да вот этого можем не донести! Возьми его. У меня что-то в паху заболело... Догадались бы навстречу выйти...

   -- Не выйдут! Федю они уже похоронили. Житник твой, наверное, уже руки потирает... Как же, человеком меньше -- доля больше!

   Я промолчал. Сергей был прав.

   ...Редкая до этого момента облачность стала почти сплошной и низкой.

   Скальный уступ, по которому мы спускались, окутался густым туманом.

   Поплутав в окутавшем нас облаке с полчаса и вконец вымотавшись, мы решили передохнуть. Только Федя очутился на траве, впереди по курсу, всего в пятидесяти метрах от нас, появились и затрепетали "языки", только что зажжённого, костра. Они немедленно вырвали из ночи и огромные валуны, и палатку и фигурки товарищей, стоящих вокруг, набирающего силу, огня.

   -- М...да! Это называется - палатку поставили... -- с грустью изрек Сергей, разглядев появившуюся перед нами живую картинку...

   "Поставили" - конечно, было громко сказано: палатка, из-за отсутствия

   кольев, висела на веревках, примотанных к двум довольно высоким валунам. Боковые и угловые растяжки были наспех привязаны к небольшим камням. Это придавало палатке форму основательно помятой консервной банки.

   -- Скажи спасибо, -- прокряхтел я, вконец придавленный Федей, -- на ночь хватит и ладушки!

   ***

   Иначе и быть не могло. Старые геологи, а Житник был геологом со стажем, отличались от молодой геологической братии никем не превзойдённой, "элегантной" небрежностью.

Ставить палатку, укладывать рюкзак, разжигать костёр - это не для "богов", прошедших горнило десяти и более лет полевой жизни.

   Особенно это касалось геологических молотков. По этому инструменту всегда можно было определить - кто есть кто!

   У давно работающего геолога, он свободно болтался на треснувшей ручке из заштатной березы.

   Начальники партий щеголяли с красивыми молотками, изготовленными первогодками, пришедшими в поле после институтской скамьи.

   У начинающих геологов молоток почти как у начальства - чистенький и гладенький.

   Настоящие же зубры нашей трудной и романтичной профессии усвоили одну простую истину: "Не всё золото, что блестит, не всё старое - плохое, не всё новое - достойно внимания"...

   ***

   Вместе с Юркой и Бабеком мы донесли и бережно положили Федю на разостланный возле костра спальный мешок.

   Набравшись смелости, мы начали восстанавливать пошатнувшееся

здоровье своего товарища.

   "Эскулапы на час"' - так окрестила нас Наташа, и я с ней не спорил, потому что принимать кардинальные решения в области хирургии надо было без промедления.

Я вспомнил рассказ незабвенного Антона Павловича Чехова "Хирургия" и сразу осмелел...

   Сначала мы с Сергеем влили в горло Феди стакан водки. Потом приступили к голове. Подождав, пять минут, обработали рану йодом, затем обмыли кромки кипяченой водой. Я приладил сорванный лоскут кожи на место, и пришил его швейной иголкой, с белой ниткой, стерилизованной раствором борной кислоты. На перевязку головы ушли почти все запасы бинтов. Зато голова получилась, как яичко...

С открытым переломом предплечья мы разобрались не хуже профессиональных костоправов.

   Федя был худосочен, и поэтому без премудростей, типа рентген, мы определили, что верхняя конечность сломана наискось. Я предложил разрезать околомышечную ткань и зафиксировать кость чем-нибудь металлическим, вроде шины... Сергей скривился и выдал нечто, явно противоречащее философии Гиппократа:

   -- Ну его на фиг, брось с ним возиться. Срастется, не срастется - пусть Аллах решает. Открыли тут филиал Склифосовского...

   Юрке же идея понравилась. Он сам пару месяцев носил титановые стяжки, закреплённые винтами. Его предложение связать Федину кость

нихромовой проволокой, завалявшейся у него в бардачке, мне показалось правильным...

   От наших "мясницких" разговоров Федя очнулся и замычал. Мы тут же влили в него ещё полбутылки водки. Он моментально замолк и безропотно отдал себя в наше полное распоряжение. Я стянул ему руку выше перелома. Житник достал свой хирургический набор, прокипятил на костре и мы, обработав кожу в области перелома и свои руки йодом, начали оперировать.

   Наташа светила нам китайским фонариком, Лейла, не выдержав

вида крови, ушла к палатке готовить ужин. Всё оказалось до безобразия

просто. Не задев крупных сосудов, мы обнажили кость, и с помощью

плоскогубцев и пинцета обвязали ее в двух местах прокаленной проволокой.

Теперь оставалось зашить и перевязать рану. Моя и Юркина ловкость потрясла всех, наблюдавших за нами.