Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

- А подслушивать нехорошо! – тут же прервал его громкий крик Ксемеруса. С перепугу я даже взвизгнула, поворачиваясь в сторону застывшего в воздухе демона, но потеряла равновесие и начала падать вниз, грозясь сломать себе шею при падении, но умудрилась ухватиться за перила и пролететь лишь парочку ступенек.

- Напугал! – накинулась я на Ксемеруса, стараясь восстановить равновесие.

- Умереть ты все равно не можешь, - пожал тот плечами, но мой гневный ответ тут же прервал голос Гидеона.

- Ругаешься с лестницей? – он стоял, скрестив руки и облокотившись об дверной косяк, и смотрел на меня, улыбаясь до ушей. Позади него маячил до жути любопытный Рафаэль.

- С добрым утром, Гвендолин, - крикнул он, но когда выбрался из-за спины Гидеона, то тут же остановился и засмеялся в голос.

- Что с твоими волосами?

Я удивленно запустила руки в волосы и тут же с ужасом принялась распутывать спутанные пряди.

- Это не волосы. Это сено. Сеновал для птиц, - ухмыльнулся Ксемерус, явно довольный тем, что нарушил мои планы по прослушивание разговоров людей. Правильно, ведь многие годы – это было его работой.

- Я лишь хотела спросить, где ванная, - начала оправдываться я, все еще пытаясь распутать волосы, к слову сказать – безуспешно. Но вместо того, чтобы мне ответить, Гидеон поднялся ко мне и потянул за собой, оставляя Рафаэля хохотать в одиночестве. Немного виновато, я, наверное, впервые за долгие годы, я послушно плелась за ним. Я! Та, от командного тона которой седеют сотрудники моей же фирмы.

- Эта рубашка поразительно тебе идет, - едва за нами закрылась дверь, как он медленно подошел ко мне и обхватил мое лицо своими до неприличия самыми теплыми ладонями на свете. Его большой палец так нежно очертил линию моей нижней губы, что все мрачные мысли тут же начали испаряться.

- Это потому что она твоя, - я потянулась к его губам за желанным поцелуем, но сверху на меня тут же накинулся Ксемерус, который, как оказалось, вновь не смыкал свои призрачные веки.

- Сначала Сен-Жермен, потом сеновал, женщина! – прикрикнул он и вместо того, чтобы тут же смыться в ближайшем водостоке, чего я ему искренне желала, вновь уселся на подоконник, осуждающе цокая своим раздвоенным точно у змеи языком. Точно, так и есть. Я пригрела на своей груди змею.

Тяжело вздохнув, я лишь быстро поцеловала Гидеона и тут же отстранилась.

- Тебе нужно на элапсацию, - протянула я, носом утыкаясь в его голый торс. От него приятно пахло гелем для душа и чем-то цитрусовым, от того совершенно не хотелось отстраняться. Только противная мысль о том, что я здесь совершенно не ради этого, заставляла меня переставлять ноги подальше от соблазнительного обмана, чтобы скрыться от всего мира в ванной, отправив Гидеона на несколько унизительные поиски моей одежды, разбросанной по всей квартире.

Я старалась не думать о том, что говорил Гидеон, но мысли точно змеи окольцевали мое сознание, снова и снова возвращая к одному и тому же. Неприятное чувство, словно меня облили грязью, хотя все, что меня окружает – это горячая вода, паром обволакивающая всю душевую кабинку.

Смогу ли я когда-нибудь открыть глаза и быть нужным человеком? Не Рубином, не Вороном, не владелицей огромной компании, не девушкой, которую бросили, не девушкой, которую когда-то любили и уж точно не оружием, что жаждет мщения. А просто человеком, который может открыть глаза и видеть солнечный свет, проникающий сквозь шторы, чувствовать легкий ветер на своей коже, чувствовать, что кто-то поддерживает меня, а не сторонится точно прокаженную, не достойную. Так много всего, что я хотела изменить! Так много всего, что я не могла сделать!

В бессилии прислонилась лбом к стене и резко переключила душ на холодный режим. Ледяная вода тут же обхватила все мое тело, заставляя напрячься, но я продолжала стоять, не способная двигаться, стараясь смыть всю грязь, что накопилась во мне за последние дни. Все мысли – то, на что я надеялась, но не могла иметь, то, о чем и не думала, но смогла заполучить.

С протяжным и бесшумным криком, я ударила кулаком по стене. Снова и снова, пока вся боль грязью стекала в водосточную трубу. А я и не думала, что она когда-нибудь покинет меня окончательно. Будь здесь Бенедикт, он бы знал, что сказать, знал, что нужно было бы делать – ломать весь мир или подчиняться его беспокойному течению. Но его тело истлело, как и мои воспоминания о нем, оставляя лишь голый скелет человека, которого я когда-то любила.

Все, что мне осталось, это надеяться, что Гидеон сможет принять меня такую – покореженную временем, войнами и бесконечными погонями. Застывающую на какую-то секунду, чтобы вспомнить что-то давно ушедшее. Огибающую людей точно они не были достойны моего внимания.

Я такая. Ничего во мне более не изменится.

Люди могут либо принять меня, либо игнорировать.

- Гвендолин Шеферд-Монтроуз-Бенфорд! Бога ради! – вновь закричал Ксемерус, - Я устал только повторяя твои фамилии! Шевелись!