Беги, дорогая, беги

– К сожалению, нет, – отозвался бравый капитан. – Но мы делаем все возможное.

Интересно, сколько раз ему приходится говорить эту фразу? Расписавшись, я вернула бумаги следователю и попрощалась, попросив захлопнуть дверь. На такую небрежность Тимофеев покачал головой, но ничего не сказал.

Я погрузилась в желанный сон, свернувшись калачиком под теплым одеялом. Снилась какая-то чепуха: снег, много снега, слепящее солнце, чей-то крик и темные глаза, неотрывно смотрящие на меня. Кто-то гладил меня по голове, и ощущения было таким ясным и четким, что я с холодом в груди осознала: это не сон. Кто-то действительно касается моих волос.

Рывком сев на кровати, я ошарашено уставилась на Игната, развалившегося в кресле. Тот, нисколько не смущаясь, улыбнулся и радостно заявил:

– С добрым утром. Как самочувствие?

– Что ты здесь делаешь? – взвизгнула я, оглядываясь в поисках предмета, которым можно было бы запустить в его голову. Как назло, под руку попался только градусник.

– Соня сказала, что ты заболела. Решил проведать.

– Проведал? А теперь иди, – огрызнулась я, натягивая одеяло повыше.

– У тебя даже лекарств нормальных нет, – внезапно сообщил Игнат. Я икнула, уставившись на него во все глаза: он еще и в квартире рылся? – Ты собралась «Терафлю» лечиться?

– Это не твое дело. Пошел вон.

– Обязательно. Как только ты выпьешь лекарства и примешь душ.

– Знаешь что… – рассердилась я. Игнат примирительно поднял руку вверх, вынуждая меня замолчать.

– Ева, ты в не том положении, чтобы спорить. Выгнать ты меня не сможешь, позвонить кому-то не успеешь. Обещаю, как только ты выпьешь таблетку, я сразу уйду. Но сначала прими душ.

– Нельзя мыться во время болезни.

– Чепуха, старые предрассудки.

Охая, как старуха, я осторожно выползла из теплого кокона и направилась в ванную, где немедленно закрылась на два замка. Теплые струи помогли освежиться, и я с удовольствием осознала, что мне действительно стало легче. На выходе из ванной меня тут же перехватил Игнат, бесцеремонно поднявший меня на руки. Не обращая никакого внимания на мои гневные вопли, он донес мое тело до кровати и скинул вниз, всучив мне в руки таблетку и стакан воды.

– Что это? – подозрительно спросила я.

– Лекарство от простуды.

Пить таблетку я, конечно, не стала, но послушно засунула ее в рот и задвинула ближе к щеке. Игнат, удовлетворившись этим, забрал стакан из моих рук и ласково, как и Сонька утром, накрыл меня одеялом.

–Я зайду вечером, – сказал он напоследок. Не чувствуя сил, чтобы спорить, я лишь махнула рукой. – И да, Ева… Еще раз не запрешь дверь, я тебя выпорю.

Я закрыла глаза, притворяясь спящей. Через минуту в прихожей послышалось шуршание, затем тихо закрылась дверь, со скрежетом повернулся ключ. Стоп, что? Ключ? Откуда у Игната ключи от моей квартиры?

Однако сил встать и проверить, закрыта ли дверь, у меня не было. Я заснула, а проснулась только вечером, в районе восьми. На удивление, голова была ясной, боль в горле – далекой, а градусник показывал 36,6. Я только изумленно цокнула: может, Игнат какой кудесник, что смог поставить меня на ноги своим визитом? Или все же «Терафлю» помог?

Не чувствуя себя в безопасности, я дошла до входной двери и задвинула защелку, а потом доковыляла до кухни, где заварила себе крепкий чай, бухнув туда половину лимона. Щурясь от пара, я медленно попивала сладкую жидкость, параллельно читая новости и просматривая ленту. Пара сообщений от родителей – им я ответила в первую очередь, какие-то поздравления от одногруппников, три звонка от Соньки. Ага. Пролистнув список уведомлений до конца, я грустно вздохнула – сообщений от Леши, конечно же, не было. Ну ладно, может, оно и к лучшему. Подумав, я сделала себе бутерброд и набрала Соньку.

– Ну как ты там, жива? – поинтересовалась подруга. – А я к тебе собираюсь. В магазине чего-нибудь взять?

– Помирать не собираюсь. Ничего не надо, мне уже лучше.

– Ага, – весело произнесла Сонька. – Знаю я тебя, лучше ей. Подыхать будешь, а помощи не попросишь. Короче, сейчас накуплю вкусностей и возьму вино – будем фильмы смотреть.

– Мне нельзя пить.

– А вино и не для тебя, – заржала Сонька. – Оно для меня, чтобы вытерпеть твое депрессивное лицо. Что с голосом, кстати?

– Игнат приходил, – сказала я и сделала еще глоток чая. Сонька шумно задышала в трубку от волнения.

– Как? Когда? Зачем?

– Сегодня, просто зашел в квартиру, хотел меня вылечить, – усмехнулась я. – Сообщил, что о моей болезни ему сказала ты.

– Что? – пораженно воскликнула Соня. – Я никому не говорила, а уже ему – тем более! Хотя… – в голосе подруги появились виноватые нотки, – я Егору сказала, когда с ним по телефону разговаривала…

– А Егор где был?

– Вроде с Игнатом, – потерянно пробормотала подруга. – Ев, я не специально! Ты не обижаешься?

– Нет, – успокоила я Соньку. – Не такая это уж и тайна была. Но приходить и правда не надо – я собираюсь спать лечь, что-то опять в сон клонит. А завтра утром родители приедут.

– Уверена? – с сомнением спросила Сонька. Я кивнула, потом, сообразив, что она меня не видит, подтвердила свое решение словесно.

– Про Марину есть новости?