Беги, дорогая, беги

– Заткнись, – рыкнул Федотов. – И слушай.

– Я продолжу, – вкрадчиво зашелестел мент. – Возможно, я не так выразился, Ева Андреевна. Сергей Иванович хочет, чтобы вы помогли отыскать его дочь.

Я молча сидела, поочередно смотря то на одного, то на второго. Когда молчание затянулось, Тимофеев поинтересовался:

– Ну, так что скажете, Ева Андреевна?

– А уже можно говорить? – промямлила я. – Что? Вы же сами сказали: молчать и слушать.

Федотов выругался, а следователь закатил глаза.

– Можно, Ева Андреевна.

– Я не понимаю, как могу помочь вам, – незамедлительно начала я. – Сыщик из меня никудышный, а Марину я практически не знаю.

– Вам и не нужно знать Марину. Только Волкова.

– Но я и его почти не знаю, – вытаращила я глаза, – если вы предполагаете, что это он, почему не арестуете? Зачем вам я?

– Мы не можем просто так арестовать Волкова, поскольку никаких доказательств нет. Камеры видеонаблюдения засняли, как Марина покидает дом одна, затем другая камера зафиксировала, как она в одиночестве выходит на дорогу, и возле нее тормозит черная девятка с заляпанными номерами. Марина села в машину, и больше ее никто не видел. Игната с ней не было, его автомобиль оставался на парковке, камеры на улице его не засняли. У него есть алиби, Ева Андреевна.

– И потом, сученыш слишком верткий и умный, – оскалился Федотов. – Ему покровительствуют важные люди, с которыми я сейчас нахожусь в ссоре. Так что до Волкова мне не добраться, а вот до тебя я могу.

– Я не сомневаюсь в этом, – нервно взмахнула я рукой. – Но я все еще не понимаю, простите… Что вы хотите от меня?

– Все очень просто, Ева Андреевна, – заулыбался Тимофеев, – вы должны сблизиться с Волковым и узнать, где Марина. Пусть он вам расскажет?

– С ума сошли? С чего ему признаваться в преступлении? – обомлела я.

– Любимой женщине многое рассказывают, Ева Андреевна. Даже то, чего другим не говорят.

– Но я не любимая женщина…

– Так станьте ею, – посоветовал Тимофеев. – Это ради вашего же блага, поверьте. Вы ведь любите своих родителей?

Я настороженно молчала, переводя взгляд с нагло курившего на моей кухни судьи на довольного следователя. Угрозы, значит…

– Вы угрожаете?

– Ну что вы, – начал Тимофеев, но был перебит Федотовым.

– Ты совсем тупая? Да, я тебе угрожаю! Тебе и всей твоей семье! Думаю, не нужно расписывать, что я могу сделать, начиная от наркотиков, подброшенных твоему отцу в карман, до избиения твоей матери хулиганами? И это только первое, что пришло мне в голову. Так что оторви свою задницу от дивана и займись Волковым! Делай что хочешь, трахайся с ним, умоляй, в любви клянись, но узнай, где Марина!

– Я попробую, – нерешительно сказала я, сглатывая комок в горле. Боже, это какой-то кошмарный сон. Неужели они и правда способны на такое? Подставить ни в чем неповинных людей? – А если… Если у меня не получится?

– Лучше бы вам постараться, Ева Андреевна, – пожал плечами Тимофеев.

– Если не выйдет, выманишь Волкова в какое-нибудь безлюдное место без охраны. Уж он у меня заговорит, – осклабился Федотов. – Время тебе – неделя, не больше. Поняла? О нашем разговоре помалкивай. Узнаю, что сболтнула кому – первой мать убью. Потом отца, усекла?

– А почему бы мне сразу его не выманить? – робко предложила я. Особой любви я к Волкову не испытывала, но становиться его любовницей мне категорически не хотелось, и выбирая между малодушием и жизнью родителей, я склонялась к первому.

– Потому что этот гаденыш как чувствует, сука, охрану нанял, – скривился Федотов. – Да и принципиальный он, весь в своего отца. Тот тоже сукой был, сукой, но гордым. Пытать будут, в жизнь не признается. Ох уж я с ним намучился в свое время…

– Сергей Иванович, время уже… – намекнул следователь, видимо, понимая, что судья сейчас наговорит массу ненужных вещей. – До свидания, Ева Андреевна. Связь мы с вами держать будем, наши люди за вами присмотрят. Глупостей не делайте, никому ничего не говорите, если жизнь ваших родных вам дорога. Понятно?

– П-понятно, – прошептала я, глядя, как мужчины встают и покидают квартиру. На автомате закрыв за ними дверь, я спиной попятилась в ванную комнату, не отрывая взгляда от входной двери. Было такое чувство, словно они сейчас вернутся и пристрелят меня, передумав.

В ванной я присела на бортик и прикрыла глаза, молясь, чтобы все это оказалось страшным сном. Но это было не сон – по квартире отчетливо витал сигаретный запах, а в зеркале отражалось мое бледное лицо с кровавыми разводами над верхней губой. Аккуратно пощупав нос, я вздохнула с облегчением: не сломан, да уже и не болит. Умывшись, открыла все форточки, чтобы проветрить квартиру к приходу родителей и отправилась в спальню, где несколько минут гипнотизировала телефон.

Что мне делать? Позвонить Соньке и рассказать? Может, Егор сможет помочь? Или сразу пойти к Игнату и требовать, чтобы он отвадил от меня своего сумасшедшего свекра? А вдруг все ошибаются, и Игнату на меня плевать? Тогда он просто пожмет плечами и укажет мне на дверь. А если и нет, где гарантии, что он сможет защитить моих родителей? Захочет ли вообще это делать?