Беги, негр, беги!

В одиннадцать часов утра убийство было формально зарегистрировано и занесено в каталог; едва заметный прокол на громадном теле города затянулся свежей кожицей и стал неразличим для невооруженного глаза.

Лейтенант Бэкер предпочел бы, чтоб во время допроса Уолкера ему помогал сотрудник прокуратуры, а сержант Брок тем временем отправился бы в Гарлем. Но все вышло иначе: Брок попросил разрешения участвовать в допросе Уолкера, потому что речь шла о брате его жены. Скрепя сердце Бэкер согласился, хотя это противоречило правилам.

— Только ни во что не вмешивайтесь, — заметил представитель прокуратуры.

…Уолкера долго не могли разыскать. Лейтенант сам звонил ему домой, потом в управление, где работал Уолкер. Никто его не видел и не знал, где можно найти.

Лейтенанту не оставалось ничего другого, как передать по рации дежурившим на улицах машинам полиции, чтобы Уолкера разыскали как можно скорее.

— Не может быть, чтобы их убил Уолкер, — сказал работник прокуратуры. — Какие у него могли быть на то причины?

Лейтенант молча раскуривал свою трубку. Тогда молодой человек посмотрел на Брока, ожидая от него подтверждения своих слов. Но тот не хотел пускаться в плавание без руля и ветрил.

— Подождем, что он сам скажет.

Лейтенант едва заметно кивнул.

— Мне думается, убийцу следует искать в Гарлеме, — продолжал сотрудник прокуратуры.

Брок уставился на какую-то невидимую точку на стене. Лейтенант отделался ничего не значащими словами:

— Да, мы обо всем позаботимся, не беспокойтесь.

— Может быть, убитые принадлежали к какой-нибудь банде террористов, и их убрали, потому что они отказались участвовать в очередном преступлении — например, во взрыве ресторана…

Полицейские обменялись многозначительным взглядом.

— Я сознаю, это звучит не вполне убедительно, — спохватился сотрудник прокуратуры. — Но какой смысл во всем происшедшем видите вы?

— Бог знает, что за история, — согласился с ним Бэкер.

От продолжения нудного и неприятного разговора их освободил приход Уолкера. Детектив был одет так же, как и минувшей ночью. Глаза его были воспалены еще больше, чем утром. Он взглянул на Брока с упреком, потом кивнул ему. Спросил лейтенанта:

— Зачем вы меня разыскивали?

Полицейский, вошедший вместе с Уолкером, пододвинул один из стульев к столу Бэкера.

— Садитесь, Уолкер! — предложил Бэкер.

Он нажал на кнопку, и в кабинет вошел полицейский с блоком для стенограмм, сел за узкую часть письменного стола. Брок устроился в углу комнаты.

— Расскажите нам все о прошедшей ночи, все, о чем вы можете вспомнить, Уолкер, — начал Бэкер. — Но ничего не упускайте.

— Допрашивать меня имеет право только начальник уголовной комиссии, — дружелюбно, но твердо сказал Уолкер.

— Таково общее правило, — согласился лейтенант. — Но в данном случае вас обвиняют в убийстве, а это уже в моей компетенции.

Уолкер усмехнулся.

— Не возражаю, лейтенант, — он откинулся на спинку стула, опустил глаза и начал рассказывать: — Вы знаете, что с восьми вечера до четырех утра я несу службу в районе Таймс-сквера. В основном мне приходится иметь дело с проститутками и карманниками, но время от времени в этом районе случаются перестрелки и ограбления… Прошлой ночью, незадолго до конца дежурства, я еще раз прошел мимо ресторана-автомата на Бродвее. Там иногда собираются проститутки и всякие типы, которых мы разыскиваем. Но на этот раз никого, кроме пары бродяг, там не оказалось…

— Почему вы решили, что они бродяги? — спросил представитель прокуратуры.

Уолкер повернулся к нему и, чеканя каждое слово, абсолютно спокойно ответил:

— Потому что бродяги выглядят как бродяги. А как же иначе? — его логика была убийственной. — И вот я увидел, что со стороны 47-й стрит ко мне приближается какая-то проститутка, — он посмотрел на сотрудника прокуратуры с вызовом, — я решил, что она проститутка, потому что она выглядела как проститутка.

Лейтенант чуть заметно кивнул.

— Следом за ней бежал высокого роста мужчина в плаще, но без шляпы. Я преградил путь женщине, а потом хотел задержать мужчину. Увидев, что в руках у него нож, я отпустил женщину и занялся им. Он хотел улизнуть от меня, вот и пришлось его немного успокоить: когда в такой холод полежишь на земле, всякая охота бегать с ножом пропадет…

— А чем вы его ударили? Пистолетом? — спросил представитель прокуратуры. Полицейские молча переглянулись, не понимая, к чему этот вопрос.

— Не-ет, — сказал Уолкер. — Дубинкой… Когда я оглянулся, заметил, что эта девка свернула за старое здание «Таймса». Я понял, что так мне ее не догнать. Тогда я свернул за угол, на 42-ю стрит, к своей машине. Потом возвратился, положил в нее мужчину и поехал за девкой.

— Это была служебная машина?

— Нет, моя собственная.

— Какой марки?

— «Бьюик-ривьера»…[5]

— Слишком шикарная коляска для простого детектива, — заметил лейтенант.

— Я купил ее на свои, а не на чужие! — резко сказал Уолкер.

— Он холостяк… — попытался объяснить Брок.

— Ладно, пусть продолжает, — махнул рукой лейтенант.

— На 42-й стрит девки я не нашел, поэтому поехал по Бродвею до 34-й. Там ее тоже не было…

— А тот мужчина?.. — перебил его лейтенант.