Беги, негр, беги!

— Знаешь, если тебе кто-нибудь скажет, что ему не было страшно, когда в него стреляли, пошли его куда подальше. Такое ни рассказать, ни представить невозможно.

Она вся дрожала.

— Тебе холодно?

— Мне страшно, — прошептала она.

— Брось, я же жив.

— Да… Слава богу…

— А-а, чушь все это… Поцелуй меня, и все пройдет.

Линда рассмеялась, но несколько секунд спустя лицо ее снова сделалось серьезным.

— Милый, зачем ты это сделал? — спросила она.

— О чем ты?

Она вынула из кармана газету и развернула. Ему сразу бросились в глаза жирные буквы заголовка:

«РАНЕНЫЙ РАБОЧИЙ ОБВИНЯЕТ СЛУЖАЩЕГО ПОЛИЦИИ В ПРЕСТУПЛЕНИИ».

Джимми смотрел на заголовок абсолютно спокойно.

— Значит, газетчики все-таки разнюхали… Полиции небось это поперек горла встало.

— Они злятся на тебя, — сказала Линда с упреком.

— И что с того? Пусть злятся! Раз они мне не верят… Я ведь им рассказал все как было: этот детектив убил двух рабочих, а потом ранил меня; но они хотят, чтобы я заткнулся, потому что он, видите ли, белый. Поэтому они и сунули меня в смирительную рубашку, как сумасшедшего. А настоящий сумасшедший на свободе… Пусть лопнут со злости, мне-то что. Может, они тогда хоть делом займутся.

— Но Джимми… — она смотрела на него с грустью. — Следствие ведется. И прокурор и полицейский, с которыми я говорила, на твоей стороне…

— Что значит на моей стороне?.. — возмутился Джимми.

— А это значит, что они делают все, чтобы уличить убийцу, — старалась она успокоить Джимми.

— Я сказал им, кто убийца!

— У них нет доказательств. Ты говоришь одно, а Уолкер — другое. Для прокуратуры одних твоих слов мало.

— Они вовсе не хотят, чтобы доказательства подтвердились.

— Уолкер запутал все дело, а они не могут уличить его во лжи…

— Я знаю, что он рассказал им. Они прочли мне его показания. Он говорит, что искал какую-то девку, которую он, мол, арестовал на Таймс-сквере. Она исчезла. На крыльях улетела, что ли? А потом откуда ни возьмись появился какой-то негр, да еще в форме нашей фирмы, и говорит ему, что в доме за углом, в подвале, лежит какой-то взломщик. Уолкер только что убил двух негров, гнался за мной, ранил меня, потом смылся — и тут навстречу ему бежит четвертый негр которого ни до этого, ни после никто не видел, и рассказывает ему сказки про взломщика в подвале… Ты что, все еще веришь в Санта-Клауса?

— Они знают, что он лжет, — проговорила она спокойно. — Это мне сам прокурор говорил.

— Почему же они его не арестуют?

— Потому что не могут доказать, что он замешан в убийстве.

— Ах вот оно что — не могут доказать? А ведь мусорщик подтвердил, что Луки в его и в моем присутствии рассказывал о пьяном полицейском, которого он послал вниз, к Сэму. Зачем бы мусорщику врать?

— Они и не говорят, что он врет. Но ведь сам-то он полицейского не видел, а только слышал о нем от Луки. А Луки мертв.

— И что? Они думают, что в такую рань два пьяных блюстителя порядка будут шляться в одном и том же месте? Возможно ли такое совпадение?

— Да нет же, Джимми! Они знают, что он был в ресторане. Тут они тебе верят…

— И на том спасибо!

— …но доказательств-то нет! Никто его не видел: ни мойщик окон, ни молочник… Никто ничего не видел, и никто не слышал выстрела.

— Как они откровенны с тобой!.. А что насчет отпечатков пальцев? А мусорные урны? А пули в стене? Разве трудно узнать, из какого оружия стреляли?

— И оружие не найдено. Этот пистолет нигде не зарегистрирован.

— Прекрасно. Оружия нет, а значит, и не было. Ведь так выходит, а? Следовательно, не было и убийцы. И тем более белого. А в меня стрелял маленький зеленый человечек, специально прибывший с Марса?

— Отпечатки пальцев найдены, — продолжала она упрямо. — И его и другие. Он умышленно прошел по ресторану и по коридору и как бы нечаянно оставил везде свои следы. Так что все перепуталось.

— Вот это да! Выходит, ему и объяснять не надо, почему его отпечатки пальцев там оказались. Он все продумал, негодяй!

— Джимми, дорогой… Выслушай меня: они допускают, что твои показания правда. Они говорят, что, если это ложь, это доказывает только одно: у тебя очень буйная фантазия и умение логически мыслить, а потом…

— Знаю я, они считают, что я спятил. Или хотят, чтобы другие поверили, будто я спятил.

— Это неправда, милый. Я же говорила с ними: и с прокурором, и с главным инспектором, и с другими полицейскими… Никто не думает, что ты сошел с ума. Прокурор связался с университетом, там ему сказали — экзамены ты сдал на «отлично». Он звонил твоим родным в Дурхэм. Ему даже известно: твоя сестрица работает там в страховой компании. В общем, он знает все. Твой бывший шеф сказал, что поверит скорее тебе, чем любому белому детективу… Им известно обо всем, чем ты занимался с того самого дня, как прибыл в Нью-Йорк. Твоя фирма тоже дала о тебе самые лучшие отзывы. Ты, пожалуйста, не думай, будто кто-то считает, что ты помешался.

— Тогда, наверное, это мне кажется, что я в смирительной рубашке?!