Беги, Василич, беги. Часть 1 (СИ)

- А что дальше было? А то и было, - как-то нехотя стал говорить мужичок, думая о чём-то о своём. - Стою я в исподнем и в сапогах яловых, а на боку маузер в деревянной кобуре на ремешке висит. Бегут на меня мужички в льняных рубахах и кто с палкой, а кто с вилами деревянными. Стоой, - кричу я им, - вы так посланца вашего главного бога встречаете? Да как стрельну в воздух, так они и попадали все в страхе. А мне что делать прикажете? Попинал я сапогами зачинщиков, да потом приказал всем идти за мной. Они и пошли. Подошли мы сюда, к лесу и говорю я им, что вот здесь будем строить молельный дом для Перуна нашего. Они только "за". Приехал князек ихний, ему я тоже показал, как маузер стреляет, говорю, что вот помощник мой снова к Перуну побежал, чтобы рать мне прислать для моей защиты и разорения всех, кто мне будет в почестях отказывать. Гляжу, сробел князь-то и говорит, что не надо на него небесную рать присылать, молись только за нас, а уж мы тебя защитой не обделим. Вот так и живу здесь. Как священник. Разные тут церемонии делаю, с волхвами, знахарями ихними, дружбу вожу. Недавно половецкий разъезд приезжал. Парочку половцев я подстрелил метров с пятидесяти. Теперь не появляются, а обо мне слава разнеслась, что я перуновым огнём издалека врагов поражаю. У тебя курить-то есть чего?

- Не курю, бросил, - сказал я, - курение для здоровья вредно.

- А ты сам-то из какого года будешь? - спросил мужик. - Как-то всё у тебя не по-нашему.

- Я из 2013 года, - сказал я.

Глава 23

Я не сразу нашел воду и ковшик для того, чтобы принести воды Гудыме. Он очнулся раньше, чем я пришел с водой. Отхлебывая воду из ковшика, он грязно матерился и проклинал всех и вся. Взяв обратно ковшик, сделанный из цельного сучка сосны, причём ручка была искусно вырезана в виде огромного фаллоса, я отхлебнул воды сам и подумал, что нужно бы обрызнуть и матерящегося мужика, что я и сделал.

- Ты чего брызгаешься, - закричал новоиспечённый волхв, - ты хоть представляешь то, что мы пришли сюда в одна тысяча девятьсот двадцать третьем году, а у вас уже две тысячи тринадцатый год. У меня здесь прошло три года, а у вас там девяносто лет. Куда я нужен там таким? Что там у вас за это время произошло?

- Давай мы об этом потом поговорим, когда ты к этому известию привыкнешь, - предложил я, - а то ещё окочуришься, не дай Бог, а как я без тебя буду тут обживаться?

- Ладно, - согласился Гудыма, - попривыкну и расскажешь мне всё постепенно, как и что. А у тебя документ-то при себе есть какой-нибудь.

- А зачем мне документ, - сказал я, - я ведь не в банк иду за деньгами. Вот, разве что, - и достал из кармана недавно приобретённый смартфон.

Для читателя я не буду объяснять, что такое смартфон. Все уже знают, а многие и пользуются ими постоянно.

Я показал Гудыме несколько фотографий, снятых в последние дни, сфотографировал его в фас и в профиль, пока питание в телефоне не село.

- Давайкось мы тебя обрядим в сегодняшние одежды, чтобы не выделяться тебе, а то, неровен час, к князю большому вызовут, - сказал хозяин, - у нас тут, понимаешь, послы иностранные шастают, всё в свою веру русичей зовут. Ты-то как, насчет веры определённый или как мы, воинствующие атеисты, как говорил нам товарищ Ленин и приказывал товарищ Троцкий.

- Как тебе сказать, товарищ Гудыма, - сказал я, - когда пал коммунистический режим и к власти пришли демократы, все правоверные коммунисты спрятали свои партбилеты и выстроились в церквях со свечками в руках. Крестились так истово, что на лбу синяки себе набили щепотью. Стали называться воцерковлёнными. Это когда грешники вдруг становились истово верующими. Таких всегда назначали на должности для борьбы с бывшими товарищами. Бывшие марксисты становились хорошими начальниками охранки, а богохульники становились главными инквизиторами. Бывший меньшевик Вышинский был назначен генеральным прокурором и уничтожил половину командного состава Красной Армии, а потом армия без командиров откатилась под самую Москву.

- Ни хуя себе, - только и мог вымолвить Гудыма. - ну и наворотили вы делов.

Как-то в нескольких словах мне удалось рассказать почти всё, что у нас произошло в последние пятьдесят лет.

- Все наворотили делов, - сказал я, - вы с товарищем Громовым тоже не ангелами были. Царя с семьей расстреляли, а в наше время их объявили святыми и везде иконки с мучениками продают. У нас тут патриарха недавно избрали, из монахов-послушников, так тот по золоту прикалывается и по квартирам большим с дворцами живописными и чтобы на подворье куропатки были, а на завтрак свеженькие яички с молочком и творожком подавались.

- Как царь живет, - причмокнул Гудыма, - может, он ещё и председателем совнаркома управляет?

- Не управляет и даже не или находится с ним на равных должностях, потому что тот деньги патриарху отсыпает полной пригоршней, - сказал я, - охрану ему государственную дал, машину бронированную с госномерами...