Беглая книга

Звонок в дверь застал меня врасплох… Я даже не успела причесаться. С Володенькой мы общались еще с первого курса. В него были влюблены все девчонки. Я тоже. Он прогуливался по Ленинским горам со всеми девчонками. И со мной тоже. В общем-то, на большее я и не рассчитывала. Но даже теперь, тридцать лет спустя, я волновалась перед встречей с ним. И как всегда, эта встреча была неожиданной.

Володя не вошел, а влетел в прихожую, кинул на тумбочку какой-то пакет, обнял меня и чмокнул в щеку.

— Ритка, привет! Сто лет у тебя не был. Как всегда — сама красавица, в квартире чистота и стерильность, молодцом! Разгреби-ка мой пакет. Шампанского не купил, прости, пожалуйста. Тебе «Клинского» взял, а себе «Балтику».

— А ты не за рулем сегодня?

— За рулем, ну это ж пиво…

— Володя, ты рискуешь.

— Да ну тебя! Чего есть поесть?

— Овощи тушеные могу разогреть…

— Гм, я что вегетарианец по-твоему? Там в мешке баранина в соусе, жарь давай. Ну и овощи свои можешь для порядку кинуть.

— Слушаю и повинуюсь! Я пошла за мясом и пивом, думая, что выглядим мы сейчас как супружеская пара — он расслабляется после рабочего дня, а я стою у плиты…

Володька женился позже всех наших друзей, ему было уже 29, все вокруг переженились, а он все выбирал, выбирал. И выбрал. Не ошибся. Теперь его старшей дочке 18, а младшей 14.

Сначала мы попили пива и поели (баранина оказалась действительно очень вкусной), потом я поставила чайник, а Володя решительно отодвинул со стола тарелки.

— Так, значит смотри. Документ первый. Написан неким Ле Пеллетье. Знаешь такого товарища?

— Конечно, Луи Ле Пеллетье, священник-бенедиктинец, родился в 1663 году, умер в 1733. Помимо церковной деятельности был известен тем, что составил словарь бретонского языка, еще он собирал старинные бретонские рукописи и переписывал их…

— Ты прям как справочник! Открылась на нужной страницы и шпаришь как по писаному! — Володя шагнул в прихожую (удобно все-таки, что у меня такая маленькая квартира), покопался в пакете на тумбочке и вынул оттуда прозрачную папку с бумагами. — Это все, что ты знаешь?

— Да.

— Слушай, вот тебе эти листочки. Вроде как его письмо непонятно кому.

Я аккуратно положила на стол Володины «листочки». Это была ксерокопия рукописного текста, который, видимо неплохо сохранился. Читался он легко, видимо тот, кто его написал, был очень аккуратным и педантичным, хотя почерк был далеко не образцовый: буквы выходили толстые и пузатые, приземистые. Но главное — отчетливые.

Письмо ле Пеллетье.