Беглая книга

…Пауль очнулся от того, что кто-то брызгал холодной водой ему в лицо. Открыв глаза, он понял, что никто не брызгал в него водой, просто вечерело, серые тучи затянули небо и шел дождь. Он так и валялся на дороге в лесу. По этой дороге, видимо ходили и ездили редко.

«Треберн — предатель» — подумал Пауль. Голова у него раскалывалась. Он попробовал приподняться, но от первого же усилия по всему черепу распространилась такая боль, что перед глазами снова возникла черная пелена. Когда Пауль пришел в себя окончательно, он сначала с огромным трудом перекатился на правый бок, потом, отталкиваясь руками от земли медленно приподнялся и сел. Тут же голова закружилась, перед глазами побежали разноцветные круги, и Пауля неожиданно стошнило.

Дождь усиливался. Каждая капля, падающая на голову, болезненно отдавалась чуть ли во всем теле. Пауль осмотрел себя. Ни форменной куртки, ни оружия. Бережно прикоснувшись к затылку, он почувствовал на волосах теплую и липкую жидкость. Потом тупо рассматривал окровавленные пальцы. Мысли приходили медленно-медленно и застревали в голове подолгу. Болело все лицо — его выкинули из машины мощным ударом в челюсть. Что там с зубами — неизвестно. Попробовал ощупать их языком, но и эти движения давались с трудом. Боль была повсюду и распознать, откуда она шла, возможности не было. Хорошо еще, что добивать его не стали: то ли очень спешили, то ли патроны экономили. Им нужен был полковник и его автомобиль. Ну и оружие, конечно же. Кто они были-то хоть? И какая сволочь этот Треберн! Не убий, называется!

Какое-то время Пауль совсем не мог думать, его снова стало тошнить. Потом, слегка придя в себя и вытерев губы мокрым рукавом, он снова задумался. Черт с ним с Треберном и с нападавшими. Главное — это то, что он, Пауль, кажется, жив, но возможно, это временно. На него пожалели патронов именно потому, что он, падая, как следует размозжил голову о камень. Несколько булыжников, вроде тех, из которых здесь строят деревенские дома, валялись поодаль на самой середине дороги. Перед ними и затормозил водитель. А этот камень, видимо, не успели сложить в общую кучу.

Да, они были правы. Раненый на пустынной дороге, которая никуда не ведет (он смотрел на карте — за лесом дорога кончается, упираясь в замок) и по которой никто не поедет, с разбитой головой — куда он денется? Сдохнет, и все. Дождь перешел в настоящий ливень. Пауль чувствовал себя так, как будто сверху кто-то направил на него струю ледяного душа. Только тут он ощутил, что вся одежда у него промокла и что сидит он в холодной грязи. Первым желанием было снова лечь в эту грязь и потихоньку ждать смерти. Потом Пауль медленно, но отчетливо осознал, что умирать ему все же не хочется. И что надо встать и идти. Куда — не важно. Можно назад. к побережью. До побережья он точно не дойдет, но, возможно, придет хоть куда-нибудь. По дороге, когда ехали на машине, им попадались редкие хутора. Значит, люди здесь есть. Все-таки не пустыня. Может, кто-нибудь его и подберет. А может и нет, но лежать и ждать смерти — хуже самой смерти.

Пауль с трудом встал на четвереньки, потом, раскачиваясь и балансируя руками, стал на колени. Голова опять закружилась, но на этот раз обошлось без черной пелены и тошноты. Еще немного и, шатаясь на негнущихся ногах, будто мертвецки пьяный, Пауль побрел по раскисшей дороге.

Время, казалось, никуда не двигалось, пространство — тоже, вокруг была одна вода. Она хлюпала под ногами, затекала за шиворот, била по разбитой голове, стояла стеной впереди, смыкалась стеной сзади, шумела и звенела вокруг. Пауль шел по воде, шел сквозь эту воду и, если бы не она, то давно упал бы на землю лицом вниз. Но и там, внизу, его ждала холодная вода, которая пенилась и пузырилась под ногами. Пауля трясло, зубы его стучали и — совершенно не к месту — он вспомнил, как Треберн, (которого теперь Пауль ругал всеми бранными словами, которые вообще знал), сидя за чашкой кофе. под мерное тиканье часов и треск поленьев в камине, рассказывал ему: