Беглая книга

— Вот смотри, — начал Сашка, показывая на какие-то бумажки, исписанные чернилами, которые выцвели от времени и кое-где едва различались. — Это письма к Луи-Огюсту. На самом деле его звали не просто Луи-Огюст, а Луи-Огюст-Мари Денье. Родился в 1702, умер в 1754. Из мелких дворян. Как и все мои предки, благородный, но не богатый. — Он вздохнул. Видимо, считал и себя если не благородным, то, во всяком случае, не богатым. — Луи-Огюст очень много переписывался. Хотя, наверное, нет. Тогда все очень любили письма писать. Я даже не представляю, сколько у них было свободного времени. Прикинь, какие длинные письма!

Дейрдре видела, как у Сашки Денье разгораются глаза, когда он говорит о своих выцветших бумажках. Она уже видела вот таких одержимых людей и ей всегда казалось, что именно они и живут настоящей жизнью, наполненной настоящим смыслом. Димка-Найси тоже раньше казался ей таким…

Сашка бережно, если не сказать любовно, взял одно из писем, написанное мелким-мелким почерком на больших страницах, едва сохранивших следы сгибов. — Вот смотри: три, четыре, пять… Шесть страниц исписал! С обеих сторон! А теперь представь, что это не на компе набирать и даже не ручкой писать. Это надо макнуть перо, написать, опять макнуть, потом, когда страничка окочена — песком посыпать… А почерк! Ты посмотри, как эти буквы выводили. Видно тебе? Дейрдре была вынуждена придвинуться к Сашке поближе. — А теперь мне надо найти еще какие-нибудь письма от того священника. Я выяснил, еще давно, что у Луи-Огюста был какой-то то ли старший друг, то ли духовный наставник, Луи ле Пеллетье. Бретонец. Достаточно известный для своего времени дядька. Но меня это как-то не интересовало. Мне вообще интересно то, что было позже, перед Революцией и во время Революции… Я не очень тебе надоел?

— Нет, что ты! Ты так интересно рассказываешь

Сашка был явно польщен, он расплылся в улыбке и продолжал.

— Вообще-то все эти письма обычно очень нудные. Ты читала «Новую Элоизу»?

— Не-а…

— И не читай никогда!

— А что это такое?

— Эпистолярный роман. Руссо написал. Тягомотина редкостная.

— А про что?

— Про любовь. Но так нудно, что почитаешь — и любить никого не захочешь.

Дейрдре вежливо хихикнула и снова подумала «Интересно, а у Сашки девушка есть?»

— Ну так вот, там весь этот роман в письмах. Пишут друг другу влюбленные и размусоливают каждую подробность. И рассуждения длиннющие по поводу и без… От бессонницы, наверное, помогает, — он улыбнулся и посмотрел на Машу.

Она тоже улыбнулась. В карих Сашиных глазах снова забегали чертики, и Дейрдре захотелось задрожать в его объятиях.

— В общем, достаточно просто полистать этот роман, чтобы понять, как люди тогда писали и читали письма. Перечитывали их как книги, по несколько раз, потом складывали куда-нибудь, чтобы через некоторое время достать и еще раз почитать. Газеты тогда уже были, но их было мало и выпускали их только в больших городах. Ни телека, ни радио, ни интернета. Новости узнавали из писем. Представляешь как они ценили эти письма? Это не СМС получить и стереть. И то, что Пеллетье мог вставить в письмо какую-нибудь выдуманную историю, просто, чтобы читать было интереснее, я вполне могу допустить. Может, у него ничего хорошего в тот момент не происходило, а как оставить человека без длинного письма, которого он так ждет?

— То есть ты все-таки считаешь, что никакой бретонской Библии не было?

— Сейчас я не знаю. Начинаю сомневаться. С одной стороны, если судить по этим двум письмам, уж очень на сказку смахивает: старый замок, черт с рогами и копытами… Получается, что этот Луёвый родственник продал черту душу — просто кич какой-то. Обычный кич 18 века.

— А если нет? Ведь сама рукопись, оказывается, была.

— Ну это еще надо выяснить. Ладно, смотри, что мы будем делать. Для начала выясним что от кого прислано.

Они сидели за столом, почти касаясь головами, и разбирали бумаги. Саша брал их бережно, едва дотрагиваясь. Дейрдре обратила внимание на его руки, маленькие, тонкие, ухоженные как у женщины. Сама Маша старалась не касаться бумаг, боялась что-нибудь порвать или испортить.

— Так, это от Селестины, понятно, — комментировал Сашка. — Я не знаю, это имя ее или псевдоним… Селестина была любовница Луи-Огюста. Она была замужем и виделись они редко. В основном переписывались. Я как раз из-за этих писем и стал читать «Новую Элоизу», там местами похоже… Вообще, сейчас сложно себе представить, как они друг друга любили так вот в письмах. Вместе были всего, наверное, раза три за всю жизнь, а переписывались годами.. лет восемь, как я понял. И чуть ли не в каждом письме в подробностях смаковали свои эти три свидания. Фантастика! А она за эти восемь лет шестерых детей родила. От мужа, наверное.

Еще какое-то время они сидели молча.