Беглая Русь

Жернов, слегка сутуля спину, пошагал в контору, думая о сообщении Староумова, обнаружившего под амбаром дыру, проделанную для хищения зерна. А не сам ли он, каналья, просверлил, чтобы на кого-либо свалитъ? Если это так, то, конечно, никого за жабры он не возьмёт. Просто захотел перед ним, председателем, выслужиться, дескать, дежурит он бдительно. Но если бы это было действительно так, то этой дыры он бы не допустил. Неужели злоумышленники уже хорошо изучили повадки сторожа, и когда тот отлучается с колхозного двора, они и проворачивают свои дела? И наверняка ночным ворам уже давно известно, что Староумов таскает зерно на два двора. Эта догадка так настольно напугала его, что у Жернова неожиданно сильно забилось сердце. Но он тут же отогнал от себя нелепые домыслы, решив самолично заняться выяснением обстоятельств хищения зерна. И тут он вспомнил, что в районе у него есть надёжная опора в лице секретаря Пронырина. В случае чего, он поможет выкрутиться из самого безнадёжного положения. А те, кто вступили на дорожку расхитителей колхозного добра, должны опасаться его, председателя, как огня. Но если проворачивают свои воровские дела, выходит, не боятся? Эта догадка больно задела Жернова, и он решил сам заняться выявлением злостных расхитителей колхозного добра… И забыл, как ещё совсем недавно у него возникло опасение, что если начнёт людей подводить под монастырь, то они во время следствия его самого могли взять за жабры, то есть, чтобы проверили всё его подворье на предмет выявления у председателя больше полагаемого зерна…

Часть вторая

Глава 10

Однажды Зина пришла с колхозной дойки, сидела за столом, облокотясь на руки и о чём-то сосредоточенно задумалась. Впрочем, она отлично знала, что её так сильно донимало, особенно в последнее время. Именно из-за дурного настроения ей даже не хотелось идти на вечёрку. Собственно, не то что бы совсем, просто надоело смотреть, как Давыд в который раз подряд уходил с поляны с Валей Чесановой. А тут ещё, после того, как навозишься за день с коровами, Зина чувствовала себя разбитой и усталой. И это продолжается изо дня в день, почти без выходных, без отпуска, круглый сезон. Поэтому недаром она мечтала о городской жизни. Но осуществится ли она когда, Зина не знала. Если выйдет замуж за Давыда, то навряд ли, поскольку город Давыда ничем не прельщал. Может, это даже хорошо, что Валька стала с ним встречаться. Но подумав так, она начала испытывать ревность: почему Давыд предпочёл её, Зину, Вальке? Вот так же больше года назад она задавалась тем же вопросом, безнадёжно сохнув по Фролу Староумову, даже когда он был женат на Соне. Почему Фрол женился на Соне, тогда как её, Зину, почти не замечал, а если и замечал, то оставался равнодушным? И вот уже три месяца Фрол и Соня не жили вместе, и когда он уехал снова на учёбу, у Зины к нему всё прогорело. Значит, он был не ёё суженый, а тут и новый кавалер подоспел, но и к нему, она чувствовала, не очень присыхала сердцем. А если оттолкнёт его, то и этого может упустить… Но она больше не хотела о нём думать, тут другая ситуация складывалась из науськиваний её матушки…

С того дня, как пришёл из армии Давыд Полосухин, Ульяна Степановна, мать Зины, надоумливала дочь ни в коем разе не упустить, не отдать другой хорошего жениха. Пусть он с виду выглядит, несмотря на коренастость и вальяжность, этаким неуклюжим, зато очень работящий, старательный. И самогоном, как иные хлопцы, чрезмерно не увлекается, вот за что надо ценить парня, а с лица воду не пить. Поэтому Зине нечего выжидать какого-то особенного, а то не ровен час и этого проморгает, девок в посёлке нынче больше, чем парней. А о городе лучше забыть насовсем, городская жизнь, кроме неисчислимых страданий, ничего хорошего не принесёт. Наверно, мать в этом была права, когда норовила стращать её городом.

– Вот дочка, я тебе самый верный путь указываю, – говорила наставительно Зине мать.– Смотри мне Давыда не упускай, а то оглянуться не успеешь, как наши проворные девки его выхватят у тебя из-под носа.

– Маманя, да он ещё не мой, как же я запрещу другим? – с протяжной манерностью отвечала Зина.

– А я что тебе советую, сделай так, чтобы стал твоим! Сколько сейчас невест подросло, что потом не заметишь, как его проморгаешь! – твердила своё Ульяна Степановна.

– Ну и скатертью дорога, быстрей, поди, в город уеду. Вот там уж точно я буду нарасхват…

– На какой смотря расхват, дочка, ты думай, что говоришь. Кто тебя туда отпустит из колхоза? Прошли давно те времена, мы теперь как крепостные, какие были в старину. Мне, помню, моя бабка рассказывала. Она тогда неплохо жила, при помещиках-то…

– Ну ты даёшь, маманя! При барах, хорошо жили? Я впервые от тебя это слышу, чтобы при помещиках привольно жилось. Я, если так захочу, то и спрашивать не буду – уеду и всё! А зачем я буду век тут гнуть спину в коровнике? Уже без того лицо всё обветренное, грубое! – брезгливо проговорила Зина. – Охота становиться старухой раньше времени?