Беглец

Закончив упаковывать трофеи, я принялся подкрепляться. Все лепёшки эльфов, их мясо и сухофрукты (как будто ничего другого из НЗ они не носят принципиально!) я долго разжёвывал, не спеша и смакуя удовольствие. Кашу варить я не стал — долго, да и не нужно, ведь я скоро планировал прийти в какую-нибудь деревню, а там уже основательно перекушу. Почувствовав, что больше в меня просто не лезет, я отложил в сторону недоеденный кусок мяса. Жаль было оставлять столько запасов, но я понял, что больше будет нести просто невозможно. И так набрал дофига, пора остановиться! Жадность губит.

Поднявшись с трудом, я оглядел ещё раз поляну с телами и подумал, вот будет пиршество для местных хищных зверей. Нацепив на себя клинки мастера и проверив, как хорошо они выходят из ножен, я задумался. А что, если… Нет, ведь может сработать! Мне всё равно нужно тренироваться и периодически полностью опустошать свой магический резерв, расширяя его ёмкость. Приняв решение, я уселся поудобнее и расслабился. Потом представил у себя в голове образ моего знакомого пушистика, подтянул всю энергию, что кружила вокруг, и напитал ею свой зов. Этот зов был рассчитан на всех кэльвов в округе и подобно эхолоту волнами расходился от меня во все стороны. Я звал:

— Сюда!.. Здесь есть пища… Здесь есть мясо… Все сюда…

Через пятнадцать минут зова я полностью опустошил свой магический резерв и прекратил попытки. Со вздохом поднявшись, я понял, что ничего не получилось, и принялся собираться. Закинул на плечо лук в чехле, лучший из всех, что нашёл у эльфов, мощный, тугой, местами украшенный затейливой резьбой. Туда же отправил сумку с продуктами и… замер. Потому что стремительная рыжий блик выскочил из кустов и остановился передо мной, превратившись в кэльва. Я постарался передать ему волну дружелюбия и показать, что нападать на него я не собираюсь. Затем промелькнуло ещё несколько рыжих молний и вскоре передо мной напряжённо застыв, стояли десятка полтора Пушистиков, глядя мне в глаза. Я оглядел их, выделив взглядом одного кэльва, что своими размерами и раскраской немного отличался от остальных — он был крупнее, а шерсть была серой в чёрных пятнах, и затем мысленно сказал всем:

— Я не враг вам. Я добыл вам еду. Питайтесь и расскажите всем, что на этой поляне находится много вкусного мяса!

Поразительно, но кэльвы меня поняли. Это я понял по тому, что напряжение ушло из их тел, они перестали смотреть мне в глаза. Некоторые стремительно унеслись обратно в кусты, а многие сразу же разбрелись по поляне, выбирая тело себе по вкусу и впиваясь в него клыками. Я удовлетворённо улыбнулся и поднял второй баул, закинув его на другое плечо, и развернувшись, стал уходить.

— Спасибо, хозяин!

Эта мысль заставила меня обернуться. Я увидел серого кэльва, что не стал насыщаться вместе с другими, а вместо этого остался на месте и смотрел мне в глаза. Это он послал мне её, понял я. Значит они точно разумны.

— Я не хозяин. — подумал я в ответ.

Недоумение кэльва ясно хлынуло мне в мозг, рождая смутные образы:

— Хозяин… накормил… не приказывает… почему?…

Глядя ему в глаза, я послал ему свою мысль.

— Я не хозяин, я друг!

— Друг?… — недоуменно послышалось в ответ.

Я постарался оформить это понятие в доступной для кэльва форме и послал следующую мысленную волну:

— Друг может помочь. Друг не нападёт и не причинит боль. Друг может накормить, но не будет приказывать!

Недоумение в глазах кэльва ушло, я почувствовал, что он понял.

— Друг, — уверенно донеслось до меня.

Серый кэльв медленно подошёл ко мне и потёрся о мою ногу, как большой домашний кот. Правда размерами был намного больше обычных котов, его спина доставала мне до пояса, но меня это не смущало. Осмелившись, я протянул руку и провёл пальцами по его густой шерсти. Кэльв замер, не шевелясь, я наклонился и заглянул ему в глаза. В них не было неприязни или злости, только недоумение. Приободрившись, я продолжил гладить его по шерсти, положа вторую руку на загривок и ласково почёсывая там. Я увидел, как глаза Пушистика расслабились, а потом и вовсе зажмурились от наслаждения, на меня нахлынула волна удовольствия и радости.

Так я стоял ещё несколько минут, гладя вконец расслабившегося кэльва, который уже начал урчать, как большая кошка. Друге кэльвы оставив свою трапезу, тоже стали подходить ко мне, требуя, чтобы я и их приласкал. Мне это было несложно, а потому я, скинув сумки, опустился на колени, гладя диких котов и получая от них ощущения невыразимого счастья. Некоторые зажмурившись, молча стояли, другие урчали от удовольствия, один даже облизал в благодарность мне лицо. Язык дикой кошки оказался очень жёстким и шершавым, поэтому в дальнейшем я не позволял им это делать. В конце концов, перечесав больше десятка котов не по одному разу, я с сожалением поднялся, передав им свою мысль:

— Простите, ребята, мне нужно уходить.

Разочарование, нахлынувшее на меня, было таким явным, что у меня даже возникла идея остаться. Но рассмотрев такой вариант моей жизни в роли чесальщика для стаи кэльвов, я поспешил от неё отказаться.