Беглец

Что-то настойчиво и, судя по всему, убедительно выговаривающая неведомому собеседнику Ольга. Впрочем, панорама камеры открыла, что этим собеседником был Андрей. Он опустил голову, и было непонятно — то ли внимательно слушает, то ли занят какими-то своими мыслями…

Крупный план что-то говорящего Андрея…

— Включи звук! — попросил я видеоинженера.

Появился звук, прозвучала концовка фразы: «…жизнь на то, чтобы играть роль, которую для тебя избрали другие».

— Отмотай назад, — попросил я.

Изображение остановилось на крупном плане молчащего Андрея. Потом, видимо, отвечая своему собеседнику, он сказал:

— Выключи камеру!

— Нет, — раздался из-за камеры голос Ольги. — Говори, раз начал. Говори, говори.

— Хорошо. Я считаю, что бессмысленно тратить свою жизнь на то, чтобы играть в ней роль, которую для тебя избрали другие.

— Выбери сам свою роль.

— Я выбрал.

— В ней есть место для меня?

— Только если ты сама этого захочешь.

— Я всю жизнь хочу этого.

— Тогда пойдем.

— Куда?

— Не знаю. Еще не знаю.

— Нельзя идти, не зная куда. Мы заблудимся, пропадем.

— Главное — сделать первый шаг.

— Сделай его ко мне.

— Любовь, это очень много, но не все. Она помогает сделать первый шаг, но надо идти дальше.

— Я готова. Куда?

— К своему предназначению.

— Где оно?

— Хочу избавиться от горечи жизни и полюбить её.

— А я хочу любить только тебя. Ты меня любишь?

— Всю прошлую жизнь.

— А будущую?

— Будущего мы не знаем. Не уверен, что достоин твоей любви.

Ольга что-то неразборчиво ответила.

— Отмотай немного назад, — попросил я. — И добавь звук.

Изображение дернулось назад. Снова прозвучали слова Андрея:

— Будущего мы не знаем. Не уверен, что достоин твоей любви.

И снова неразборчивый ответ Ольги.

— Еще раз назад. И, если можно, почисти звук.

— Я сказала, что меньше всего ему надо сомневаться в этом и выключила камеру, — сказала вошедшая в аппаратную Ольга.

— Зачем ты снимала все это?

— Хотела запечатлеть наше взаимное объяснение в любви. Но я оказалась бездарным режиссером. Зачем ты просматриваешь этот материал?

— Пытаюсь отыскать смысл в том, что мы делали.

— Отыскал?

— Без Андрея это бессмысленно. Я ошибся. Считал, что когда он узнает про Лену, обязательно вернется.

— Он вернулся.

— Что ты имеешь в виду?

— Что он вернулся.

— Он у неё?

— Нет, он у Леонида. Я специально зашла за тобой.

— Зачем?

— У каждой передачи должен быть конец. Зритель вправе знать, чем все закончится.

— Честно говоря, мне тоже хотелось бы это знать.

— Пойдем. Я все уже придумала.

— Что ты придумала?

— Конец.

Мы спустились из аппаратной, прошли через студию, где в это время царила предэфирная суета, прошли длинным студийным коридором, миновали приемную с испуганно дернувшейся секретаршей и без стука вошли в кабинет Леонида.

От открывшейся нам картины мы все замерли в дверях. Леонид с закрытыми глазами стоял на дрожащих подгибающихся ногах рядом со своим инвалидным креслом, балансируя расставленными в стороны руками. Рядом стоял Андрей, напряженно глядя ему в затылок и вытянув вперед руки, словно только что выпустил Леонида из своих объятий.

— Если можешь стоять, значит, можешь ходить, — спокойно и уверенно сказал Андрей. — Запомни, когда чего-нибудь очень хочешь, все вокруг будет тебе помогать. Жизнь, без желания сделать следующий шаг, бессмысленна. Теперь садись.

Леонид рухнул в кресло. Андрей прикоснулся рукой к его затылку, Леонид открыл глаза и непонимающе огляделся. Увидел меня, Ольгу, недовольно поморщился и спросил:

— Что со мной было? Я заснул, да?

— Леня, ты стоял, — словно не веря себе самой, сказала Ольга.

— В каком смысле?

— Ты только что стоял на ногах!

— Не говори ерунды. Мы тут с Андреем разболтались… О прошлом, о будущем. Голова у меня еще со вчерашнего… Он пообещал — нет проблем, сейчас все пройдет, а я взял и отрубился. Голова, кстати, прошла.

— Ты стоял, — тихо и устало сказала Ольга. — Понимаешь, ты встал! Значит, все, что говорили врачи, ерунда. Как ты это сделал? — спросила она Андрея.

— Собственно, я не был уверен, — сказал Андрей и сел на стул рядом с Леонидом. — Концентрацией сознания иногда можно освободить в человеке внутреннюю силу. Когда я лежал в госпитале, я много думал об этом. Человек может безмерно много, а делает безмерно мало. Это несправедливо. Так?

— Что? Действительно?.. Да нет… Разыгрываете, — все еще не верил Леонид. — Борис?

— Действительно, — подтвердил я.

— Честное слово? — повернулся он к Андрею. — Ты не умеешь врать. Я правда стоял?

— Ты еще очень сопротивляешься своему выздоровлению, не хочешь его. Когда по-настоящему захочешь, может быть, я смогу тебе помочь.

Леонид низко склонился к Андрею, схватил двумя руками его руку и сжал изо всех сил. Тихо сказал:

— Захочу. Пусть она уходит с тобой, все равно захочу. Получится, а?

— Если захотел, получится.

— А с чего ты взял, что я собираюсь от тебя уходить? — пытаясь улыбнуться, сказала Ольга. Она подошла и села на подлокотник кресла Леонида. — Это не нужно уже ни мне, ни ему. Надеюсь, тебе тоже. Андрюша, я права?

Все молча смотрели на неё.