Беглец

— Я бы не называла это бедой. Случилось то, что должно было случиться.

— А что должно было случиться?

— Если сообщить ему не могли, значит, не в этом дело, — сказал Дубовой.

— Не оправдывайтесь, — зло отрезала Ольга.

— Я с себя вины не снимаю, но, уверяю вас, дело не в этом.

— Какое дело?! — не выдержал я.

— Лично я хотел как лучше, — буркнул Дубовой.

Ольга захлопнула дверь зимовья и пошла по тропе к озеру. По дороге рассказывала:

— Этот высококлассный специалист разыскал Елагину и вместо того, чтобы спокойно наблюдать и дожидаться вашего возвращения, решил проявить инициативу.

— В подобных случаях лучше сразу расставить все точки.

— Ничего не надо было расставлять! Только наблюдать и ждать.

Я остановился:

— О чем вы с ней говорили?

— Её интересовало только одно — зачем нам нужен Андрей Журавлев?

— Я бы не рискнул ответить на этот вопрос.

— Почему? — Ольга тоже остановилась.

— Если я все правильно понимаю, он для неё единственная точка опоры в этой жизни.

— Ерунда, — хмыкнула Ольга.

— Хорошо, тогда я повторю её вопрос — зачем он нам нужен?

— Я объяснил, что мы снимаем передачу…

— Передача имела смысл, когда мы его искали, шли по следу. Нашли. Что дальше?

— Он должен вернуться.

— Куда?

— Вопрос не ко мне.

— Я неясно поставила задачу? — В голосе Ольги зазвенел металл.

— Вполне. Ты хочешь, чтобы он навсегда остался рядом с тобой. Вы ей об этом сказали?

— В общем… дал понять.

— И объяснили, что она в этот вариант не вписывается?

— Объяснил, что мы со своей стороны готовы оказать ей любую возможную помощь.

— Какую? Разлучить её с Андреем?

— Он сам ушел от неё, — не дала ответить Дубовому Ольга.

— Ушел, чтобы вернуться.

— Он что, сказал об этом?

— Да, — замешкавшись на секунду, подтвердил я.

— Значит, теперь ему некуда возвращаться, — спокойно сказала Ольга. — Она исчезла.

— После вашего разговора? — повернулся я к Дубовому.

— После.

— Какая разница — до или после. Мне кажется, ты вообще придаешь ей не то значение. Согласна — он её пожалел, помог. И все! Больше ничего не было. Не накручивай никакого другого смысла. Ты ведь её даже не видел. Виктор Петрович расскажет, во что она превратилась.

Мы вышли на берег и стояли перед трапом, спущенным с катера прямо в воду.

— В данном конкретном случае никаких злоупотреблений с её стороны не отмечалось. Кроме единственного. Категорически не желала говорить о себе. В смысле ближайшего и отдаленного будущего.

— Что вы ей предлагали?

— Консультацию у лучших врачей, деньги на дорогу…

— Дорогу куда?

— Не знаю… Куда захочет.

— А почему она должна куда-то ехать? — неожиданно спросил Гриша, уже поднявшийся на борт катера.

— Не потащим же мы её с собой, — сказала Ольга.

— Как знать, — не согласился я. — Возможно, это единственный способ вернуть Андрея.

Мы поднялись на борт катера, и он стал медленно отходить от берега.

— Думаешь, он узнал про неё? — спросила Ольга.

— Уверен.

— Как он её найдет? Она исчезла. Мало ли что придет ей в голову.

— Если мы найдем её, найдем и Андрея. Он пошел за ней.

— Зачем? Зачем нужна ему пьяная опустившаяся баба? Согласна, когда-то она была очень даже ничего. Только от этого «ничего» ничего не осталось. Так? — повернулась она к Дубовому.

Тот молча пожал плечами.

— Ну и где мы будем её искать? — спросила Ольга.

— Не берите в голову, — сказал Дубовой. — У меня здесь хорошие связи. Отыщем.

— Она писала хорошие стихи, — как всегда, неожиданно сказал Гриша.

Мы с удивлением повернулись к нему.

— Ты откуда знаешь? — спросил я.

— Мы с ней учились в одной школе.

Я, Гриша и Дубовой шли через городскую свалку. Дождь вперемешку со снегом скрадывал окрестное пространство, затянутое дымом тлеющего мусора и костров, разбросанных по окраинам огромного оврага. Подъезжали самосвалы, мусорки, разгружались, уезжали. Надсадно взревывая, бульдозеры расталкивали, трамбовали отходы человеческой жизнедеятельности. В дыму копошились десятки человеческих фигур. Огромная стая ворон неожиданно с криками поднялась в воздух, закружилась над нашими головами. В общем, с уверенностью можно было говорить о впечатлении от одного из кругов ада. И как связующая нить с предыдущим эпизодом, все то время, что мы шли по направлению к одному из костров, звучал голос Лены, читающей свои стихи:

И опять я не в силах
Кончить эту строку.
Тороплюсь, задыхаюсь
На ходу, на бегу.
Не хочу, чтобы сроки
Изменились мои.
Я устала в дороге
И душа вся в крови.
Хорошо, что не видно
Обнаженность её.
Не позволит мне гордость
Так влачить бытие.
В унижении корчусь.
Боль-то ладно, бог с ней!
Поскорей бы покончить
С жизнью глупой моей.
«Строчки горлом нахлынут» —
Так уж было не раз,
И придвинут вплотную
Горький смертный мой час.