Беглец

— Тоже верно. Все-таки я бы у него поинтересовался — долго мы ещё так проживать будем?

— Нам с тобой, если исторические мерки иметь в виду, всего-то ничего осталось.

— Про нас я и без тебя знаю, — возразил Вениамин. — Я другим масштабом интересуюсь. Спроси, может, скажет чего? — снова обратился он к Женщине.

— Кто за вас думать должен? — окрепшим от неожиданного упрека голосом спросила Женщина. — Сами живете, сами и решайте, как жить.

— Это он выдал или ты? — удивился, и даже оглянувшись, привстал Вениамин.

— Вроде как он и вроде как я за него, — пожала плечами Женщина и неумело перекрестилась.

В это время Ленчик добрался наконец до давно вожделенного ящичка с портретом Ленина на крышке. Подтянул его к себе, попробовал открыть и, не удержав, уронил на пол. Ящичек от удара раскрылся и все его содержимое — фотографии и какие-то бумаги рассыпались по полу. Подошедший Федор Николаевич легонько стукнул испугавшегося Ленчика по затылку и присел, собирая рассыпавшееся.

— Тот позабыл, который все это затеял, — догадался Вениамин. — Умные люди за такие затеи ряшку бы начистили, а его на машинах развозят да деньги, кажись, неплохие выдают. Вон какой стол накрыл. Не хуже, чем на свадьбу или на поминки. На поминки и получилось.

— Типун тебе на язык, — не на шутку рассердился собиравший бумаги Федор Николаевич. — Человек историческую справедливость хочет восстановить, а ты — «ряшку начистить». Как бы тебе самому не начистили за твою брехню. Гляди, — поднял он собранную кипу фотографий, старых газет и каких-то документов. — Тут, как я понимаю, вся лучшая часть нашей с тобой жизни, а ты ряшку чистить собрался. Поклониться в пояс надо, что сберег, а не на помойку, как многие из нынешних, не выбросил.

— Что там у тебя? — заинтересовался Вениамин.

Федор Николаевич стал раскладывать по столу привезенные Бовой фотографии и старые газеты, попутно комментируя узнанное.

— Мужики наши. На первой странице газеты «Сельская жизнь».

Читает: «Сибиряки победители соревнования по ремонту техники. Совхоз “Красный путь”». Лыбятся в полном составе. Этот вот — Терпугов, кажись…

— Какой Терпугов? Андрюха или Кешка? — тоже склонился над фотографиями подошедший Вениамин.

— Вроде Андрюха.

— Ему после этого соревнования медаль какую-то выдали.

— Не медаль, а орден.

— Какая разница? Он его по пьянке посеял где-то. Всей бригадой искали — не фига. Одни только корочки ему на память дураку остались.

— Школа наша, — выудил из кучи ещё одну фотографию Федор Николаевич. — Видать, на самое открытие снимали. Погляди, сколько народу собралось. Сейчас во всем районе столько не наберется. Подпись вот имеется: «Подарок Родины. Год 1967-й». Я после техникума сюда прямой наводкой. Это сколько получается я в ней отпахал? Тридцать шесть годков. Ветеран физкультурно-производственного обучения.

Отложил фотографию, развернул ещё одну газету с портретом на первой странице.

— А вот и наша Прасковья. Кандидат в депутаты Верховного Совета…

Вениамин забрал у него газету, стал внимательно рассматривать. Всхлипнул и еле выдавил:

— Не похожа…

— Сам ты не похож, — возмутился Федор Николаевич. — На первой странице, со всеми орденами — «не похожа». И подпись вот имеется, чтобы такие дураки не путались. «Бессменный руководитель одного из лучших совхозов нашей области». А ты — «не похожа».

— Каменная она здесь какая-то… — прошептал Вениамин. — На плите и то лучше получилась.

— На какой плите? — не понял Федор Николаевич.

— На могильной.

— А где здесь мажордом? — спросил Ленчик, рассматривая фотографию семейства генерала Тетиева, запечатленного на крыльце своего особняка.

— Мажордому с господами на одном фото находиться по штату не положено, — забрав фотографию у Ленчика, объяснил Федор Николаевич и стал внимательно её рассматривать.

— Тетиевское семейство в полном составе. Даже с детками. Теперь из-за отсутствия свидетелей и не разберешь, кто здесь кто. Вот этот, например, в мундире. Сбоку… Очень даже Прасковью нашу напоминает… Улыбка точно, как у неё.

— Так, а я вам о чем, — пробормотал Вениамин.

— А имение гляди какое было. С нонешним состоянием никакого сравнения. Сколько лет уродовали, переделывали, назначения меняли…

— Чтобы и воспоминаний не осталось, — согласился Вениамин.

— «Концерт художественной самодеятельности совхоза “Красный путь”», — выудил ещё одну фотографию Федор Николаевич. — Здесь тоже все знакомые. Особо вот этот, с гармошкой. Узнаешь? Смотри, какой красавец…

— Я, что ль? — ухватил фотографию Вениамин. — Это мы на областном смотре. Первое место тогда заняли. Секретарь обкома лично тогда награду вручал. Прасковья тоже…

— Что «тоже»?

— Благодарила. Грамоту какую-то дала.

Неожиданно поднялась и подошла к ним Ольга. Некоторое время, молча, рассматривала фотографии и вдруг спросила, неизвестно к кому обращаясь:

— А правда, что Бог намерения сердца приемлет?

— В каком смысле? — удивился неожиданному вопросу Федор Николаевич.

— Отец Дмитрий мне сказал… Когда совсем плохо нам стало. «Не сокрушайтесь, что не складывается пока всё. Господь и намерения сердца приемлет».