Беглец (СИ)

Муж чудесным образом воскресает — возможно, при помощи бессмертного оборотня. Ноу Ниу принимает статус наложницы, а супруг — вассала отца. Чэн Шу скрежещет зубами, но на открытое столкновение не идет — чудо же! Да и убийц подсылать больше не решится — это было бы глупо, понимая, кто мне греет постель.

Уровень уважения среди соседей растет — молодец, мужик, Вольную в постель затащил. Фракция остается под моей рукой. Наступает относительный мир и покой. Юлька может расслабиться и рожать детей. А там лет десять-пятнадцать — Чэн Шу отойдет к предкам, а власть над альянсом достанется мне. Сыновья старика для меня не соперники, да и время без войны я смогу использовать с толком. Опутаю соседей паутиной взаимовыгодных договоров и соглашений.

Да, не совсем то, на что она рассчитывала, выходя замуж, но лучше чем ничего. И все дорогие ей люди остаются живы. Даже на императорский трон можно надеяться. Правда, к старости, но будет, что детям передать.

Я бы даже согласился с ней. По большому счету — ну что мне весь этот Китай? Хватит и небольшого кусочка. Богиня свалила в туман, поддержку больше не оказывает, яд Янь-вана до конца года будет нейтрализован, ведь четыре уезда у меня уже под рукой, а если вассальный, который под Бешеной Цань в зачет не пойдет, так я другой захвачу. И — достаточно! Более чем достаточно, чтобы жить в окружении друзей, любимой женщины и со временем детей.

Согласился бы. Кабы не одна малость. Я знал, как все будет дальше. Не из видений, подброшенных напоследок Гуаньинь, хотя и там тоже картинки были в основном безрадостные. Нет, будущее мне было известно из истории. Той, что прочитал еще давно — в двадцать первом веке. А еще из знания людей и того, что ими движет.

Не будет никакого «долго и счастливо». Не будет княжества Вэнь в составе альянса Чэн. Не будет спокойной жизни, детишек, народных гуляний. Будет укрупнение фракций. Сперва до трех царств — тут все предпосылки имелись. Возможно, одно из них будет называться Вэнь. Сперва, конечно, Чэн, но потом-то уже как надо.

Только это будет всего лишь альтернативная версия эпохи Троецарствия.

И это вся разница. Три царства просуществуют так же недолго, как и в моем варианте исторического развития. Лет через двадцать-тридцать в одном из них появится свой Сыма И, который лет за десять подомнет под себя все. Следом Война Шести Князей, ну и далее по списку.

Войны будут продолжаться, и в них Поднебесная растратит весь свой магический потенциал. И останется без магов — они просто перебьют друг друга. Еще не один век будет кружить кровавая карусель, в которой одна династия начнет менять другую, а срок жизни каждой не превысит и пятидесяти лет. За это время утратится и знание.

А у меня есть шанс все это остановить. Создать империю. Дать хорошую, на пару-тройку столетий передышку, в которой маги перестанут убивать друг друга. Запустить новый тип общества, основанный не на западной системе, а на восточной. С другой философией. И магией. Кажется, именно этого и добивалась Гуаньинь.

Казалось бы — почему меня это волнует? Все просто — я ей должен. Сперва не понимал, а теперь вижу, как будто метровыми иероглифами написано. Она рискнула отношениями с другими богами, чтобы доказать свою правоту. Притащила попаданца и запустила цепь событий, которые могли спасти магию. Конечно, старалась она не для меня. Но в результате я стал тем, кем сейчас являюсь. И мне нравится эта версия меня. Очень нравится.

Так что я буду до последнего следовать духу контракта, заключенного с Гуаньинь. Цельный Китай, сохраненная магия и как следствие — долгая жизнь, а возможно, и куча детей от Юльки. Но только в такой последовательности.

Всего этого, понятное дело, я жене говорить не стал. Да и смысл — она сейчас только себя слышит. У нее в голове все сложилось, есть четкий план, а любое мое слово будет воспринято в штыки. Спорить сейчас — нарываться на скандал. У меня уже был опыт распавшегося брака и повторять его я не хотел.

Поэтому, взяв супругу под локоть, я поднес ее тонкую кисть к губам.

— Боишься?

— Это только вы, мужчины, ничего не боитесь! — буркнула она, но щечки порозовели. — Думаете, это так весело — устроить заварушку и храбро в ней погибнуть. Песни петь будут, стихи сложат… А жить после всего этого предполагается нам, женщинам. Одним…

— Ты должна в меня верить, — добравшись губами уже до локтя, шепнул я.

— Я верю… — выдохнула она чуть громче, чем хотела. — Но Тай…

— Мы придумаем, как все устроить.

Мягко переместившись к ней за спину, я потянул верхний халат с плеча, обнажая изящную шейку девушки, и мягко поцеловал ее ниже границы волос. Судорожный вздох сообщил мне, что очередной подготовленный для возражения аргумент рассыпался пеплом. После чего она повернулась, и уже я оказался в плену мягких губ и рук.

Не надо спорить с женщинами — вот что я понял, развалив один брак. Женщин надо любить.

— Я не хочу, чтобы мой отец умер.