Беглецы

Наконец получилось. Вооружившись, Гилас огляделся по сторонам. В каждой волне, в каждой тени на темной воде мальчику мерещилось чудовище. Вот к лодке стремительно скользнуло что-то темное. Раздался крик чайки. Птица взлетела выше, и ее тень исчезла с поверхности Моря.

У Гиласа гора с плеч свалилась. Дрожащей рукой сняв с головы панцирь, мальчик утер пот со лба.

«Это чайка, всего лишь чайка», – мысленно повторял он, водружая панцирь обратно на голову.

И тут застыл.

Чудовище замерло у самой поверхности возле противоположного борта.

За одну страшную секунду Гилас успел разглядеть и заостренный плавник, и мощные челюсти, и неподвижный черный глаз.

Пария рассказывала, что в Море обитают два племени огромных рыб: дельфины и акулы. «Уж если повстречался с гигантской рыбиной, – говорила знахарка, – молись, чтобы это был дельфин. Дельфины священны и людей не едят. Зато акулы – за милую душу». Гилас спросил, как отличить одних от других. Пария хрипло рассмеялась: «Акулы не улыбаются, и шкура у них твердая, как гранит. Но если довелось почувствовать, какая акула на ощупь, – все, плохо дело».

Тут и трогать не надо – и так понятно, что это не дельфин, а акула. Ни у одного горного хищника – ни у льва, ни у медведя, ни у волка – нет такого взгляда. Черная бездна без единого живого проблеска. Прямо как легендарный Хаос, куда боятся заходить даже боги.

Лениво, будто с презрением, хищница выгнула огромный хвост и скрылась под лодкой. Гилас застыл. Акула не показывалась. Где она?

Между тем ветер стих. От жары стало нечем дышать. Небо окрасилось сверху в темно-желтый цвет, снизу – в серый.

В борт что-то врезалось. Лодка закачалась. Гилас крепче стиснул острогу потными ладонями.

Акула медленно, словно нехотя, махнула хвостом и поплыла прочь. Подрагивающие жаберные щели, серый плавник, рассекающий волны…

С невероятной скоростью хищник развернулся и ринулся обратно к лодке. Расставив ноги, чтобы не потерять равновесие, Гилас занес острогу.

Вот акула совсем близко. Мальчик обрушил свое оружие на ее голову. Акула задергалась так, что мальчик едва удержал весло. Гилас высвободил острогу мощным рывком, от которого чуть не полетел за борт. Панцирь слетел с головы и плюхнулся в воду. Акула проплыла под лодкой и схватила его. Мотая огромной головой из стороны в сторону, она разгрызла панцирь – легко, будто бересту. Потом нырнула. От панциря остались только плавающие на поверхности осколки.

Обливаясь потом, Гилас опустил острогу. С такой силищей мальчик боролся в первый раз. И хотя он воткнул острогу прямо в акулью голову, вода даже не окрасилась красным. Никаким ножом, даже бронзовым кинжалом, не убить это чудовище. А страшней всего то, что оно обязательно вернется.

Солнце уже погружалось в волны, а акула все кружила вокруг лодки. Гилас с содроганием ждал наступления темноты.

Тут мальчик посмотрел на юг, и в сердце забрезжила надежда: над водой возвышалось что-то черное. Гилас выставил ладонь козырьком. Нет, это не корабль, а зубчатые скалы. Земля!

Он принялся грести. Получалось неуклюже, ведь к одному из весел все еще был привязан кинжал. Уголком глаза мальчик заметил, что серый плавник последовал за шлюпкой. Обогнать акулу не получится, но если дотянуть до суши…

Задул ветер, подгоняя лодку. Море опять помогло Гиласу. Его несло к берегу.

Но и акула сдаваться не собиралась. То чуть отстанет, то подплывет поближе, но не нападает. «Видно, выбирает момент», – подумал Гилас. Только бы успеть…

Тем временем волны стали высокими, с шапками белой пены на гребнях. Лодку сильно качало, вода захлестывала через борт. То и дело приходилось бросать весла и вычерпывать ее руками.

Гилас с ужасом понял, чего дожидалась акула. Небо на севере стало совсем черным. Зачем акуле кидаться на лодку, если вот-вот разразится шторм? Перед непогодой такая хлипкая посудина точно не устоит, и Гилас очутится за бортом.

А ветер все усиливался. Скоро он уже рвал тунику Гиласа невидимыми когтями. Волосы хлестали мальчика по лицу. Шлюпка брыкалась, будто разъяренный бык. Только бы удержаться внутри и не выпустить весла! Но тут Гилас понял: и то и другое ему не осилить. Если оставить кинжал привязанным к веслу, Гилас, того и гляди, лишится драгоценного оружия. А если отвязать, то как обороняться от акулы? Нет, главное – сохранить кинжал. Да и какая польза от остроги в бушующем Море?

Упершись ногами в борта, Гилас кое-как распутал узел, торопливо обвязал один конец ивового жгута вокруг рукоятки кинжала, а другой – вокруг запястья. Не успел Гилас все это проделать, как Море подбросило лодку, потом обрушило вниз, да с такой силой, что из Гиласа чуть дух не вышибло. Оба весла вылетели из рук и скрылись из вида. Мальчик отчаянно вцепился в борта.

Прогремел оглушительный раскат грома, и разразилась буря. Ливень хлынул сплошной стеной. За секунду мальчик вымок насквозь.

Это Небесный Отец бьется с Сотрясателем Земли, а Гиласа угораздило очутиться в самой гуще. Волны высотой с деревья вздымаются до небес, яростный ветер с ревом наносит Морю раны, отбирая у него воду и тучами брызг швыряя вверх.