Беглецы (СИ)

– Я устал. С меня хватит, – Стайлз не отпускал его взгляд, мелко дрожал и беспорядочно ронял слезы. – Хватит с меня сверхъестественной херни, Дерек. Рано или поздно, это должно было кончиться. И так и вышло. Теперь всему конец. Нашей стае. Всей этой истории. Я понял это, когда ты уехал. Похоже, все это имело значение только для меня. У вас, сверхъестественных, своя жизнь. И она не станет хуже, когда мы разделимся. Это только для меня все потеряет смысл, но не для вас. Вы все так же будете находить себе на задницу неприятности, сражаться с плохими парнями, а я… Я стану помощником шерифа и до старости буду протирать штаны в отделении, пока меня не порешит возле бара какой-нибудь психопат с ножом из-за того, что я засадил его за решетку. Я как-то… – Стайлз шумно вытер нос, у него блестели глаза, он выглядел простуженным и бесконечно уставшим. Дерек окинул его быстрым взглядом и его кадык вздрогнул. – Внезапно понял это все, и ты знаешь, Дерек, я не хочу возвращаться в Стаю. Не хочу больше притворяться, что я часть вашего мира, потому что это не так. Это всегда было не так. И неважно, к-кого ты любишь, и как сильно привязался к кому-то, он все равно уйдет, потому что тебе нет места в его сверхъестественной жизни. Поэтому лучше покончить со всем прямо сейчас.

Стайлз замолчал.

Апельсиновый закат над Бейкон-Хиллз вплотную прижался к лезвиям жалюзи и выплеснул в комнату Стайлза свои последние лучи. Обложки комиксов и крышки CD-дисков ослепительно загорелись, клетчатое синее покрывало на постели стало оранжевым, а стены исполосовали тени, напоминающие следы гигантских когтей.

Дерек молчал. Тишина натягивалась как пружина и становилась невыносимой. Стайлз поднял взгляд.

Лицо Дерека тонуло в тени, но его глаза горели в ней, как две капли жидкого металла.

Стайлз сглотнул, и его рука принялась шарить по двери в поисках ручки.

– Вали, Дерек, – сказал он, и его голос дрогнул. – Я серьезно, тебе лучше уйти. Слышал? Вали. ВАЛИ! – Стайлз не выдержал и толкнул Дерека, чтобы тот сдвинулся с места и перестал прожигать его этим взглядом. Но это было все равно, что толкать стену. – Ты мне тут не нужен, ясно?! – Стайлз уже орал. – Вали к Скотту, или к Лиаму, вали к своим, а у меня эти ваши волчьи игры уже осточертели, ясно?! – он еще раз его толкнул, но Дерек перехватил его руку, и в следующий миг сграбастал Стайлза в охапку и крепко прижал к себе, запустив пятерню в лохматые, пахнущие теплым хлебом волосы.

– Скотт, может, и голова стаи, но ты – её душа, – горячая, шероховатая ладонь крепко сжимала его шею. Дерек рычал ему прямо на ухо. Его дыхание обжигало кожу. – Всегда был ею и всегда будешь. Ты душа этой стаи, ты понял меня? Сейчас твоя стая ранена, но еще жива. Не смей покидать её так рано.

Линия на кардиомониторе выбросила пик, такой острый, что он мог бы выколоть сердце летучей мыши. Стайлз замер, а затем просто взял и разревелся.

Дерек ничего ему не сказал, но и руки не разжал. А потом его широкая ладонь легла Стайлзу на затылок и скользнула вниз. Раз. Другой. Он гладил его по голове.

Дерек всегда казался ему непрошибаемым и твердым, как кусок гранита. Но сейчас, когда Стайлз цеплялся за него, широкие и как будто высеченные из цельного куска камня плечи Хейла оказались мягкими и теплыми. Стайлз цеплялся за них и захлебывался своим горем, как волчонок, укушенный злобной лисицей. А потом резко отстранился, вытирая мокрое лицо рукавом рубашки, и уставился на Дерека. Пару секунд молча прожигал его мокрыми несчастными глазами, а затем резко качнулся вперед и поцеловал его прямо в губы.

Он не мог сказать Дереку всего. Не мог сказать, как много тот значил для Бейкон-Хиллз, для Стаи и для самого Стайлза. С первой встречи он стал воплощением того странного неизведанного мира, в который они со Скоттом год назад провалились, точно в кроличью нору.

И в этот бесконечный момент Стайлз внезапно понял, что всегда с большим нетерпением ждал возможности прийти в разрушенный дом Хейлов и увидеть его мрачного обитателя. Всегда ждал этих моментов и радовался им, хотя и не мог объяснить себе, почему. То, с каким нетерпением он всегда подпрыгивал на ходу и поторапливал Скотта, не имело толкового объяснения. Но каждый раз, когда он видел эти сурово сдвинутые брови и сжатые губы, в его груди топился чертов сахар. Стайлза тошнило от него, но потом он снова и снова шел на запах сладкого, и оказывался среди развалин и темных деревьев.

Даже когда Дерек уехал.

А теперь он целовал его, почти кусал, как умирающий от голода щенок кусает пустышку с молочной смесью, громко сопел и жмурился, словно от сильной боли. Дерек не отвечал ему и не отталкивал. А потом Стайлз вдруг услышал полное муки рычание и глухой удар своего тела об дверь – Хейл сам обхватил его голову руками и втянул его язык в рот…

…Это было иначе, чем с Лидией.

Иначе, чем с Малией.

Прежний мир рухнул, словно гигантский посудный шкаф. Стайлза вынесло на какой-то совершенно новый уровень, и от этой высоты у него закружилась голова, да так, что ему пришлось вцепиться в Дерека, чтобы не упасть.