Беглецы. Восстание на золотых приисках (с илл.)

— Дик! Дик! — Дик узнал голос Козимы. Мальчик задёргался, пытаясь выплюнуть кляп, но тщетно. Он не мог ни освободиться, ни ответить Козиме, что он здесь. Глаза девочки не привыкли к темноте, и она видела ещё хуже, чем Дик, различавший лишь смутное тёмное пятно, в котором по шёпоту можно было узнать Козиму.

— Дик, ты здесь? — прошептала Козима-невидимка.

Она секунду подождала ответа, потом снова скользнула к стене, под которой пролезла в сарай, и, приподняв парусину, выглянула наружу. Дик пришёл в отчаяние. Неужели она уйдёт, не заметив его, хотя стоит совсем рядом с ним? Он стал колотить головой о столб, к которому был привязан. Козима бесшумно прошла по сараю и, к радости Дика, наткнулась на него. С подавленным криком она попятилась. Потом протянула вперёд руку.

— Дик, ты умер? Это ты, Дик? Они убили тебя?

Дик изо всей силы мотал головой, но верёвки жестоко врезались в него. Козима ещё раз протянула руку и дотронулась до лица Дика. Нащупав кляп, она всё поняла. Подойдя вплотную к мальчику и уже ничего не боясь, она стала деловито освобождать его от кляпа. Работа была нелёгкой, и Дику казалось, что Козима никогда не справится с ней. Он нетерпеливо ждал, пока она возилась с туго затянутыми узлами грубой пеньковой верёвки. Что, если сейчас придут люди, которых велел прислать Томми? Ничего нет страшнее, чем неудача в ту минуту, когда до спасения — один шаг.

Дику хотелось крикнуть Козиме, чтобы она поторапливалась, но, к счастью, он не мог этого сделать, иначе девочка совсем бы растерялась. Наконец он услышал её облегчённый вздох и почувствовал, что верёвки ослабели и упали. Дик выплюнул тряпки, засунутые ему в рот.

— Уф!

— Дик, они сделали тебе больно? Они ранили тебя?

— Нет, только связали. Но нужно торопиться. Они скоро вернутся.

Козима принялась развязывать ноги Дика.

— Нет, сперва руки. Тогда я смогу помочь тебе.

Она изо всех сил стала дёргать тугие узлы.

— У меня кровь идёт из-под ногтей, — сказала она. — Я так рада! Только жалко, что я не могу сильнее дёргать верёвки. Они страшно запутаны.

В конце концов она разобралась в них, и Дик освободил руки.

— Остальное я сделаю сам.

Он быстро развязал верёвки и встал. Сделав быстро шаг к парусиновой стене, он вдруг остановился.

— Как мы выберемся отсюда? Где швед — человек, который сторожит меня?

— Снаружи, как раз напротив этой стены. Он особенно следит за нею. Из-за того, наверно, что она самая ненадёжная. Я была здесь уже тогда, когда отсюда вышел второй человек, но я боялась сдвинуться с места, пока сторож не перешёл на другую сторону. Тогда я подбежала и пролезла сюда. И как раз вовремя. Я слышала, что он вернулся, а когда выглянула, то увидала его на старом месте.

— Как ты нашла меня?

— Я услышала шум, когда они схватили тебя. Я тихонько подползла и видела, как они тебя потащили. Ну, я и пошла вслед за вами.

— Но как нам выбраться отсюда до их прихода?

Они ничего не могли придумать. Другие стены были так крепко сколочены из досок, что любая попытка Дика и Козимы сломать их была бы немедленно замечена шведом. Они подошли к двери, но решили, что тут и пробовать не к чему. Дверь открывалась наружу, и швед немедленно сцапал бы их, тем более что она была подвешена на тугом ржавом шпингалете, — её скрип привлёк бы внимание стража. Дик помнил, что, когда тот вышел из сарая, дверь немилосердно заскрежетала.

— У него большая палка, — зашептала Козима. Потом она вдруг оживилась. — Я придумала. Я смогла залезть сюда, потому что в зарослях что-то зашумело и он ушёл с поста и стал рыскать в кустарнике. И если мы снова устроим там шум, то он снова пойдёт проверять, а мы выскользнем наружу и спрячемся по ту сторону сарая.

— Но как мы можем шуметь в зарослях, когда мы сидим здесь?

— А ты не можешь что-нибудь бросить? Смотри, вот эту дощечку легко отодрать от стены.

Они осторожно отодвинули дощечку в сторону; образовалось маленькое треугольное отверстие, сквозь которое виден был кусок площадки перед сараем.

— Мне не кинуть камня через отверстие, — сказал Дик. — Оно слишком мало. Я могу задеть за край, тогда камень упадёт под углом, и швед начнёт проверять там, где он нам совсем не нужен.

— Зачем бросать? Я лучше придумала, — сказала Козима и подошла к боковой стене. — Я наткнулась на палку, когда лезла сюда. У неё раздвоенный конец, — должно быть, палка для походной кровати. А что, если мы сделаем из неё рогатку?

— А где взять резинку?

— Я сниму подвязки. Но сперва найдём палку.

Они нашли её среди шестов и жердей, предназначавшихся для походных кроватей. Раздвоенный конец был толстоват, но вполне годился. Козима сняла круглые подвязки, перекусила нитки, которыми были сшиты их концы, и, связав обе резинки между собой, привязала всю полосу к рогатке.

— Так себе рогатка, — сказал Дик. — И узел будет мешать. Но, пожалуй, я смогу выстрелить в заросли камнем, лишь бы он не был велик.