Беглянка

Под напором младших, Богдан сдался.

–Хорошо, но только ужин.

Захар радостно запрыгнул в сапоги и, взяв Свету за руку, поднял на нее голубые глаза:

–Я очень люблю вафельки, больше всего в жизни!

Дождь стучал в окна, заливая Таганское. На кухне пахло свежим хлебом, лампочка чуть потрескивала над головами детей, спешно поглощающих ужин. Захарка горбушкой загребал ровные кусочки картошки на ложку и отправлял в рот. Казалось, если бы он мог, то в каждую руку взял бы по ложке, но рук, увы, лишь две. Богдан был напряжен. Он сидел чрезвычайно прямо и озирался по сторонам, изредка, словно без интереса, притрагивался к еде. Эсмиральда не отрывала головы от тарелки. Руки ее как лопасти вентилятора, не останавливаясь наматывали круги. Света готовила чашки для чая, достала румяные булочки. Щедро посыпанные сахаром, они возвышались на белоснежной тарелочке. В комнате заплакал Стёпка, и Света пошла к сыну. На пороге кухни она обернулась к детям и сказала, что они могут сами налить себе чай и угощаться, а в зале есть телевизор, который они тоже могут посмотреть. В тишине спальни она слышала, как Богдан недовольно шипел на брата и сестру:

–Ведите себя нормально! Вы чего как с голодного края! Ещё неизвестно, почему нас сюда привели.

Эсмиральда пробубнила с полным ртом что-то непонятное, на что Богдан ответил:

–Ага, разогналась! Прям так и нужна нам ее жалость!

Захар всхлипнул:

–Давайте есть, а то вдруг нас выгонят.

Сердце сжалось в комочек и застряло в горле. Прошло около получаса, когда Степан снова погрузился в сон. Света слышала, как звякали в раковине тарелки, как стройным рядом один за другим, Захаровы проследовали в гостиную. Монотонно загудел старенький телевизор и в коридоре по полу замелькали разноцветные блики. Вслушиваясь в шопот телевизора, молодая мама задремала.

Удар в окно разбудил её. Тонкий скрежет – от угла поперек стекла побежала трещина. Мимо двери проскользнула тень, и Свете показалось, что щелкнул замок входной двери. Встревоженная внезапным пробуждением, с тяжело бьющимся сердцем, неслышно ступая, она выглянула в коридор. Было тихо. Быстро менялся цвет в зале – началась еле слышная реклама. Света пересекла коридор и заглянула в комнату: дети спали. Захар положил голову на колени старшего брата, а голова Эсмиральды покоилась на плече Богдана. Старший Захаров полулежал, упираясь подбородком в мерно вздымающуюся грудь. Света аккуратно наклонила девочку в другую сторону, и та покорно улеглась вдоль дивана, поджав под себя ноги. Мальчиков девушка решила не трогать, лишь укрыла пледом.

Телевизор потух. Тишина завладела домом. Где-то за окнами тужился далёкий гром, сходила на нет собачья перекличка. Словно не узнав ничего интересного, лай становился прерывистым, перерывы увеличивались и вскоре последний хриплый взвизг растворился во влажной теплой ночи.

Света подошла к окну. Во дворе было темно, ни одного беспокойного жёлтого квадрата не было видно. На небольшой площадке у подъезда темнела фигура, а на уровне груди у фигуры светилось тусклым пламенем. Огонёк слабо колыхался на ветру, словно из последних сил цепляясь за жизнь. Фигура не двигалась, и Свете показалось, что именно в ее окна смотрят невидимые глаза. Под окном раздалось горловое кваканье. Дворовая собака почесал за ухом, бренча цепью и недовольно пробурчала под нос. Степка завозился в кровати, и Света обернулась к нему. Мальчик запрокинул голову, открыв ротик. Руки его раскинулись в стороны. Молодая мама только сейчас поняла, как устала за день. Она вновь посмотрела за шторы – во дворе никого не было.

В подъезде скрипнула несмазанными петлями дверь, и лёгкие шаги проскользили по лестнице, но Света этого не слышала: обняв сына она погрузилась в сон, едва голова ее коснулась подушки.

Капитан Добрин покачивался на задних ножках стула, зажимая зубами карандаш. Дело об огурцах было закрыто, Фомин лишь до вечера просидел в отделении, а значит, Наташа была одна, без мужа. «Ничего,– размышлял он, – я заставлю ее быть со мной. Ведь не только огурцы ломают в этом несчастном поселке!» Не проходило и дня, чтоб Женя не думал о Наташе. Его Наташка была очаровательна! Ее глаза, смех, тонкие пальчики – всё это досталось Димке! И почему? Потому что он уехал учиться в город. Уже через неделю ему рассказали «добрые люди», что Наташа, тогда еще звонкая школьница, сводившая его с ума, ходит под ручку с Фоминым. В тот же вечер Женя сорвался домой, а после – туман, мертвая зона. На утро сам Добрин с удивлением слушал про топор в руках, и огороды, через которые убегал от него Фомин…

–Жаль, что не добил гада, – Добрин смачно выругался и закинул карандаш в стакан с одинокой синей ручкой. Карандаш прокрутился по кругу и замер.

Евгений Владимирович окинул взглядом пустынный кабинет. Обои с выцвевшими цветами исчерчены желтыми подтеками. В зарешеченные окна бились капли дождя, черная муха лениво ползла по стеклу.