Беглянка

У берега нашлась старая лодка. Я подтащила лодку к бамперу машины, скинула в нее Джека, швырнула следом револьвер. Изо всех сил я толкала, тащила и тянула лодку в воду, потом забралась прямо на мертвого Джека и вывела лодку на середину озера. От напряжения я взмокла, а из-за ночного холода меня бил озноб. По спине катился ледяной пот. Я бросила револьвер в воду.

План был продуман плохо; как вытащить труп из лодки? Я встала, наступила на край лодки, и та перевернулась. Мы с Джеком упали в холодное озеро, и я наблюдала, как он уходит под воду.

В голове уже стоял туман из-за холода, скоро меня ждала гипотермия. Вместо того чтобы забраться в лодку, я повернула к берегу. Я плыла, опустив голову, борясь со встречным ветром и игнорируя боль, пронзающую все тело от макушки до кончиков пальцев на ногах.

Оказавшись на берегу, я подползла к машине, взяла в багажнике ключи, забралась в салон, завела двигатель и включила обогреватель на максимум. Домой я ехала в насквозь мокрой пижаме.

У школы было тихо и спокойно. В свете фар я увидела пятна крови после ранения Джека, так что остановила машину над ними, пока не нашлось другого решения. Затем вбежала в квартиру и встала под душ, надеясь так вернуться к жизни.

Именно тогда я осознала, что сделала. Да, я защищала себя, а Джек Рид был тем еще ублюдком, что тоже немаловажно, однако я убила человека. Когда отнимаешь у кого-то жизнь, меняешься и сам. Не просто иначе смотришь на мир или воспринимаешь себя. Убийство меняет твою суть, твою ДНК. Моя вера в свои принципы, в свою порядочность сильно пошатнулась.

Выйдя из душа, я поняла, что уже никогда не смогу стать чистой. Допив остатки бурбона, я попыталась уснуть.

Начиная дремать, я размышляла: а не была ли я пешкой Блю с самого начала? Револьвер, подмена личности, похороны бедняги, которого я приняла за Джека… Может, Блю и рассчитывала на то, что Джек меня найдет? Тогда в ее тщательно продуманном плане имелся как минимум один изъян: откуда она знала, что я смогу его убить?

* * *

Я видела сны, которые интересны, наверное, только мне. А коснувшись босыми ногами истертого ковра, вспомнила, что сделала.

Я упорно трудилась, чтобы стать Деброй Мейз, и не была готова от нее отказаться. Джек Рид ушел и не вернется. Вероятно, нас никто не видел. Так что я почистила зубы, умылась, надела веселый голубой сарафан, проверила, нет ли под ногтями крови, и пошла на урок.

Ночью меня отвлекли дела, поэтому к занятиям я не подготовилась. Когда в класс вошли ученики, я посмотрела на их личики и поняла, что больше не подхожу для этой работы. Казалось, я загрязняю их души, даже просто находясь с детьми в одной комнате.

– Мисс Мейз. Мисс Мейз.

Не знаю, сколько раз Эндрю произнес мое имя, прежде чем я очнулась от ступора.

– Да?

– С вами все хорошо? Вы не заболели?

– Ребята, достаньте тетради, – велела я. – Я хочу, чтобы вы написали – примерно одну страницу – о том, кем вы хотите стать, когда вырастете. А потом – одну страницу о том, кем вы хотите стать, если первый план не удастся, потому что иногда все идет наперекосяк. Затем – еще одну страницу о том, что вы будете делать, если и вторая мечта не осуществится. Затем – две страницы о том, кем вы не хотите быть никогда-никогда. Очень важно понимать, на каком дне вы ни за что не должны оказаться.

Судя по огорченным взглядам детей, мне стоило бы сразу же сдать указку и покинуть школу. Только Эндрю не смотрел на меня так, словно я щеголяла в смирительной рубашке. Он вынул из портфеля тетрадь и ручку и, приступая к заданию, громко спросил:

– Вы не возражаете, если я начну с конца? С того, чем я точно не хочу заниматься?

– Не возражаю, – ответила я.

Класс принялся за работу. Я повернулась к ребятам спиной и стала изучать дорожные карты США, прокладывая курс к следующему пункту назначения.

* * *

Ученики разошлись по домам, а я начала собираться. От машины следовало избавиться, значит, большую часть вещей придется оставить. Я пересчитала деньги, отложенные с трех зарплат. Дожидаться четвертой уже некогда. После оплаты аренды, покупки еды и посещений «Фонаря» у меня набралось немногим больше восемнадцати сотен долларов. Не так много, если ты в бегах, особенно с учетом трат на пиво. Я написала директору Коллинзу записку, в которой сообщила, что срочно уезжаю навестить серьезно больного родственника и что вернусь, как только смогу. Никто не поверит, но день-два я надеялась выгадать.

Я хотела поблагодарить Коллинза за доверие, хотела попрощаться с Корой, хотела выпить в последний раз в «Фонаре» и обнять Шона. Хотела сказать ему, что он хороший человек и что если он действительно хочет выбраться из Реклюса, то еще не поздно. Увы, я не могла идти на поводу у своих желаний. Ничего, почти все обойдутся и без надлежащего прощания с моей стороны.