Беглянка

Я проводила исчезающее в пасти мохнатого друга угощение завистливым взглядом и послушно направилась в сторону дома. Тарталеток хватило всего на половину дороги, и я их не жевала, а смаковала, начиная жалеть о собственной принципиальности и в глубине души точно зная, что и впредь никогда не поступлю иначе.

Хаглен догнал меня на последней ступени высокого крыльца, ловко обошел и широко распахнул солидную дубовую дверь.

— Прошу. Комната для тебя приготовлена на втором этаже, на двери написана цифра два. У меня гостили племянники, им так было удобней. Твои сундуки уже там, как переоденешься — приходи в столовую, — распорядился лорд, свернул налево и скрылся за ближайшей дверью.

— Давно бы так, — ехидно бурчала я, поднимаясь по неширокой лестнице с изящно выгнутыми столбиками перил. — Выдал четкие указания — и все довольны. И мне понятно, и самому спокойно.

А в душе начинала потихоньку таять непонятно когда разросшаяся тяжелая ледяная глыба невыносимого отчаяния.

ГЛАВА 19

Комната, обставленная добротной, потемневшей от времени резной мебелью, с обитыми кожей креслами и вместительным, в полстены, шкафом, но с нарядными гобеленами и светлыми занавесями, оказалась очень уютной. И хотя она была всего одна, зато старинная деревянная кровать стояла в глубокой нише, вместе с такой же основательной тумбочкой, над которой висело большое овальное зеркало в серебряной раме. С другой стороны от кровати нашлась узкая дверца в умывальню, и я не могла не признать удобства этого расположения.

А еще комната смотрела окнами в сад, я немедленно это проверила, выйдя на маленький балкончик, защищенный коваными перилами. Но сильнее всего мне понравилось ощущение защищенности, возникшее почти сразу, как я сюда вошла. Вся эта крепкая, выдержавшая немало зим и житейских бурь мебель, от пуфика до дивана с украшенной позолоченными шляпками гвоздей высокой спинкой, казалась немым залогом надежности и безопасности этого дома.

Зачарованно вздыхая, я обошла ее, рассматривая вазы и картины, выложенный плиткой аккуратный камин, сложенный явно не для отопления, а для уюта, — зимы в Тагервелле были очень теплыми. Когда наша Равернская империя только создавалась из нескольких королевств, мудрый и решительный император Июниус подписал указ о переносе столицы из Раверна в захолустный тогда Тагервелл, оборвав все возмущения и протесты одной веской фразой.

— Намного проще, — сказал он, свысока глядя на своих советников и наместников, — сейчас нарисовать план, где будут предусмотрены все площади, здания и крепости, необходимые столице мощной империи, и построить их на свободных холмах благодатного края, чем потом двести лет расширять старый город, за сотни лиг таская в болотистую пойму Равы камень и песок.

Вот уже более пятисот лет жители столицы и многочисленных окрестных городков и сел прославляют его мудрость, почти до зимнего солнцеворота обрывая с поздних яблонь огромные крепкие яблоки и обходясь в холодное время года всего парой возов дров.

Наткнувшись на почти незнакомые мне сундуки, к которым так и не успела привыкнуть в Глоэне, я как-то сразу вспомнила, как хочется есть, и заторопилась.

Раз Хаглен велел переодеться и обещал покормить, значит, у меня еще есть время тщательно подумать, стоит ли открывать ему все свои секреты. А может, даже удастся посоветоваться с Луизьеной, могу же я навестить родовое имение, раз меня не собираются отправлять в северный замок для знатных преступниц?

Разбирая одежду, уложенную так аккуратно, как это делают только модные портнихи, я невольно забеспокоилась. Слишком недешевыми оказались платья с виду довольно простого фасона, зато из дорогой ткани и с причудливой отделкой. И это было неспроста, моя интуиция едва ли не в голос кричала, предчувствуя хитроумную интригу или огромный подвох.

И только оглянувшись на приветливо распахнувший дубовые дверки шкаф, я сумела взять себя в руки. Выбрала самое подходящее к обеденному времени легкое платье и решительно направилась в умывальню.

А уже через десять минут спускалась по лестнице, со смущением и невольным удовольствием рассматривая в висевшем на стене большом зеркале стройную фигурку идущей навстречу миловидной шатенки в темно-голубом платье и с изящно уложенными локонами.

Вот прическа оставалась той же, саквояжа со своими париками я, к сожалению, пока не обнаружила.

Дойдя до нижней ступеньки, я с минуту раздумывала, где искать столовую, потом решила идти на запах.

И попала на кухню, сразу это поняла, едва открыв дверь. Ряды сверкающих сковородок и кастрюлек на специальных крюках, шкафчики с множеством ящичков и распахнутое окно, возле которого у стола колдовал над блюдом с жареной уткой стройный мужчина. Он тоже успел переодеться в темные замшевые штаны, туго облегающие узкие бедра, и просторную белоснежную рубашку с распахнутым воротом. На лоб падало несколько русых прядей еще влажных после умывания волос, а серые глаза были сосредоточенно-серьезны.

— Извините… — догадавшись, что он пока не заметил моего прихода, произнесла я, — а где у вас столовая?