Беглянка (ЛП)

Схватившись за край раковины в ванной, я опускаю голову на плечи и закрываю глаза от легкого головокружения, оставшегося после того, как оно покинуло меня.

— Ты можешь вытерпеть это в течение часа, Лидия, — говорю я себе, — Ты будешь дома, прежде чем вспомнишь об этом.

Глубоко вдохнув, я отталкиваюсь от раковины и направляюсь через переднюю дверь к машине. Надев на глаза самые большие солнцезащитные очки, которые у меня есть, я держу сумочку под мышкой и слежу за каждым шагом, который делаю от своей двери до темного Suburban. Мой водитель сегодня не смотрит на меня, как другие. Он обходит меня стороной, как будто чувствует мою болезнь и боится, что я заразна.

Я опускаю стекло, пока мы едем на другой конец города. Морской воздух освежает мое влажное лицо, а раннее послеполуденное солнце вводит в меня столь необходимый витамин Д. Он кажется ярче, чем обычно, усиливая пульсацию под глазами. Поездка по городу не так плоха, как я думала, пока мы не столкнулись с пробкой на полпути, и мой водитель сильно нажал на тормоза.

Мой желудок переворачивается, когда мы наклоняемся вперед и рывком останавливаемся, проезжая длину автомобиля за раз. Когда мой рот наполняется густой слюной, я подношу ко рту тыльную сторону ладони и продумываю маршрут побега на случай, если содержимое моего желудка снова вылезет из меня. Чтобы добраться до обочины, мне пришлось бы бежать по трехполосному шоссе. Может быть, машина переедет меня и положит конец этим страданиям.

— Похоже, движение впереди расчистится, мэм, — говорит водитель. Он наблюдает за мной из зеркала заднего вида. Это был бы кошмар, если бы ему пришлось убирать то, что выйдет из меня в его салоне, — Вас обычно тошнит в машине? Однажды я слышал, что жевание жевательной резинки с корицей может помочь успокоить желудок.

Зажмурив глаза, я резко качаю головой. Мы оба знаем, что меня не тошнит от машины, но я ценю его готовность избавить меня от дополнительного смущения. Все, что имеет вкус корицы, слишком тесно связано с ликером, которого я слишком много выпила в баре, и мой желудок переворачивается. Я могу сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз в своей жизни я страдала от похмелья. Когда мне так плохо, трудно не задаться вопросом, чувствовала ли Крикет то же самое каждый божий день. Чего я не могу себе представить, так это взять еще одну бутылку виски, чтобы отсрочить такое сильное похмелье.

У Крикет был постоянный запах алкоголя, который преследовал ее повсюду. Он был с ней после того, как она приняла душ и почистила зубы, и он присутствовал под любым дешевым спреем для тела, который она выливала на себя перед тем, как станцевать. С наступлением ночи запах становился сильнее, и по сей день запах водки является прямой связью с привязанностью моей матери. Жгучий химический запах напоминает мне о ее небрежных поцелуях и нарушенных обещаниях.

— Эта жизнь не для нас, Лидия, — она лежала в конце особенно тяжелого дня или после очередной ночи, проведенной в машине. Крикет сидела за рулем и пила мини-бутылочки самой дешевой водки в алкогольном магазине, — Однажды у нас будет дом с небольшим задним двором. Может быть, мы сможем завести домашнее животное. Ты бы этого хотела, детка? Хотела бы ты иметь собственную комнату?

Пока она пьяно рассказывала истории о жизни, которой у нас никогда не было вместе, я пыталась спать на заднем сиденье, свернувшись калачиком. К тому времени, когда я стала слишком высокой, чтобы вытянуть ноги на заднем сиденье, я уже была достаточно взрослой, чтобы понять, что Крикет — полное дерьмо. У меня не было друзей, потому что никто в школе не хотел разговаривать с девушкой, которая появлялась лишь изредка, а стриптиз-клуб — ужасное место для знакомств в моем возрасте. Я была единственной несовершеннолетней девочкой в раздевалке, потому что это не место для детей. Крикет была ужасной матерью. Она любила меня, как могла, но она была ужасна. Она никогда не пыталась измениться.

И тогда она имела наглость умереть.

Теперь я чувствую, что воплотила ее, ступив прямо по стопам Крикет Монтгомери — законной наследницы королевства низкого разврата. Никто из тех, кто знал нас тогда, не удивился бы, увидев меня с похмелья и идущей трахаться с каким-нибудь стариком за деньги. Я бы вписалась в образ дешевки.

Притворство может идти к черту.

Сгибаясь пополам, я прячу лицо между коленями и зажмуриваюсь, борясь с памятью о моей маме и шансом, который она никогда не давала мне на жизнь лучше, чем эта.

— Вам нужно, чтобы я остановился, мисс? — спрашивает водитель.

— Нет, — говорю я, снова садясь. Я убираю волосы с лица и чуть ли не высовываю голову в окно, чтобы избежать запаха алкоголя.

Я больше никогда не буду пить.

Талант Ридж может засунуть свое обаяние себе в задницу. Я устала от его попыток разрушить мою жизнь.