Беглянка с секретом

— Собирай вещи, — только и бросил он, садясь в седло. — И уезжай. Когда я вернусь, тебя здесь не должно быть. И если ты не отбудешь сама, я позову стражу.

Юдит вспыхнула негодованием, сжав кулачки.

— Да как ты смеешь! Я тебе не прислуга!

Он не стал вступать в очередные пререкания. Уже развернул коня к воротам, но Рэзван успел перехватить его ещё до того, как он выехал со двора.

— Маркуш сегодня отказался даже служанку в комнату пускать, — доложил он торопливо, хватая коня Альдора под узду. — Проклятье, унбар… Я не ожидал от него таких капризов.

— Видно, всплеск. У него такое бывает, ты же знаешь, — тот посмотрел наверх, прямо в окно Маркуша, которое выходило во двор.

Брат явно решил перейти к радикальным мерам. Как будто это поможет ускорить возвращение Йоланты.

— А по-моему, он нами манипулирует, — строго нахмурился мажордом.

— Тогда не давайте ему спуску, — Альдор начал разворачивать коня. — Я привезу камни и, возможно, ему станет лучше.

— Если он позволит заменить их в поясе.

— Значит, я буду ломать дверь.

Рэзван отступил, опустив руки. За эти дни он стал выглядеть более усталым. Когда всё закончится, надо бы дать ему выходной. Или лучше несколько: пусть съездит домой, отдохнёт хорошенько. А то он скоро забудет туда дорогу. Всю жизнь прослужил в Анделналте. И даже разошёлся со своей женой из-за любви совсем иного рода, которая сваливается только на редких людей, осенённых, видно, истинным призванием. Из-за любви к своему делу и к этому дому.

Альдор быстро спустился с холма в облаке пыли, что неизменно поднималась на дороге после нескольких сухих дней. Невольно он отметил то место, где не так давно сошёл сель: следы от него теперь будут довольно заметны до самой зимы, и только следующим летом чуть затянутся молодой травой и древесной порослью.

В Сингуруле было оживлённо: пахло травами и сладостью цветов. Свежескошенным сеном: главным признаком приближающегося праздника Вершины лета. До него ещё почти две недели, но люди начинают готовиться уже сейчас. И в храмах Рассветной Матери проводятся первые ритуалы и службы, которые готовят всех к самым главным, что свершатся в день славления половины годового круга, когда взбирается на самый пик лето, когда уже можно сказать, каким будет урожай. Люди готовят друг другу подарки и символ праздника: плетёных из травы птичек, которых дарят друзьям и родственникам, да и просто тем, кого хочется порадовать: на счастье. Их высушивают и хранят до следующего лета, а там сжигают в больших кострах, которые будут разводить на площади в день самых главных гуляний — чтобы очистить жизнь от прожитого за год, от невзгод, которые случались — и начать почти заново.

Альдор проехал через площадь, шумную, невероятно тесную сегодня от хлынувшего на неё народа. Не сразу понял, почему здесь так людно, а после уже разглядел поверх голов горожан цветные крыши кибиток бродячего театра. В стороне развевался на деревянных опорах самодельный занавес и вовсю шло представление на сколоченных наспех подмостках. Звенела музыка, которую заглушали всплески хохота.

Альдор не стал тесниться к толпе даже из любопытства, пусть и хотелось взглянуть поближе — некогда. Он помнил, как порой отец приглашал на двор Анделналта приезжих артистов — и тогда на выставленных в ряды скамьях собиралось много людей, все, кто жил в замке: разрешалось прекратить работу на время представления. Но после гибели его и матери Альдор забросил эту традицию. Но каждый раз вид бродячего театра пробуждал самые яркие воспоминания.

Может, стоит отправить нарочного сюда и договориться о представлении в Анделналте? Почему бы и нет? В честь того, что Йоланта вернётся. А она вернётся

— Альдор почти был уверен.

Он проехал через площадь насквозь и скрылся в тени тесноватой, но не такой, как многие в Сингуруле, улицы. Здесь одна за другой располагались лавки торговцев разным добром. И среди них самой большой и богатой, конечно, была лавка Имре Фаркаша. Прежде чем ехать к нему, Альдор выяснил, не отлучился ли куда купец из города снова. На счастье, нет. Да и вряд ли теперь он куда-то уберётся до праздника: слишком хлебные дни начинаются, нужно всё держать под контролем. Даже несмотря на близость к Анделналту.

Альдор вошёл в лавку, едва удержавшись от того, чтобы толкнуть дверь ногой. Деловые отношения с Имре всегда были спокойными: на него можно было положиться — и кто бы знал, что он однажды выкинет подобное тому, что случилось с Иолантой.

По залу ходило несколько покупателей, в задумчивости — от прилавка к прилавку, что были буквально усеяны всевозможными камнями и небольшими слитками драгоценных металлов. Помощник Имре — Юрие — предупредительно перебегал от одного посетителя к другому, не упуская из виду оставленных. У стены зорко наблюдал за всеми верзила-охранник, который, кажется, мог одним движением переломить шею кому угодно.

— Доброе утро, унбар де ла Фиер! — уже издалека залебезил помощник. Его глаза забегали, а внимание рассеялось.

— Унбар Фаркаш тут? — не стал расшаркиваться Альдор, проходя дальше.