Беглый огонь

Она свистнула в микроне от лица и унеслась в ночь, а я свергся вниз, полетел с того же откоса, с той же горки, и слышал, как пули противников бессильно буравят кромку, ту самую, на которой я стоял секунду назад…

Вот теперь я медлить не стал. Сбросил всю верхнюю одежду, оказавшись в легоньком черном джемпере, перепоясанном сбруями, я побежал со всех ног, сжимая обеими руками снайперскую винтовку… А слева уже маячили фары пятнистого полувоенного автомобиля, и одна из них, поисковая, рыскала сквозь ночное пространство, будто искала зверя… Меня. Я добежал до затворенных на цепь дверей какого-то цеха, скользнул внутрь, замер, слушая лишь стук собственного сердца.

Никаких криков загонщиков я не слышал: парни переговаривались по рациям. Я не знал, сколько их, замер, надеясь, что обнаружат меня не сразу и я сумею соориентироваться, уйти, скрыться от близкой погони… И тут услышал звуки, от которых мне стало тошно. Это был песий лай.

Глава 69

Отец – буржуй, дите – невинно. Именно этому принципу я всегда следовал, когда встречал собак скверных и невоспитанных. Только человек способен превратить собак, этих самых преданных и беззаветно добрых друзей, в сильных, безжалостных врагов; именно тогда они становятся оружием, носителями чужой воли, воли злой и беспощадной. Я вслушивался в лай и понимал, что мои игривые хлопушки, еще как-то опасные для людей, собак не остановят: вымуштрованные опытными дрессировщиками, они не ведали страха. Я не знал, что за псы несутся за мной: упорные, как управляемые снаряды, бультерьеры, могучие ротвейлеры или гибкие и беспощадные доберманы. Мне стало по-настоящему страшно; это не значит, что раньше я испытывал только подобие страха, нет; просто теперь страх мой стал первобытно-звериным, от него хотелось оскалиться и выть! Мне вдруг показалось, что еще мгновение, и я брошусь на четвереньки и ринусь навстречу новым, четвероногим врагам, и если суждено погибнуть, я умру, но с вражьей кровью на клыках!

Отрезвление пришло только тогда, когда я понял, что действительно оскалился зверем, приподняв верхнюю губу, и рычу тихо, утробно… Усилием воли приказал себе расслабиться. И – думать. Время снова словно замедлилось… И глаза по-кошачьи различали почти в полной тьме силуэты предметов… Вот эти два… Да!

Это были баллоны с газом. Я чиркнул кремнем зажигалки: красные, с безликой надписью: пропан. Ну да, пропан, парень, совсем пропан! Кантонул я их разом, накатил к дверям цеха. Лай затих: собаки почуяли след и неслись теперь молча, черными тенями – вестниками смерти.

Откручивать вентиль было некогда. Я побежал что есть духу в глубь цеха, по наитию чуя препятствия, перепрыгивая их, наткнулся на какую-то лесенку… И – замер. Я почуял зверя, обернулся: песьи глаза блеснули во тьме. Это был первый. Опередив собратьев, оказавшись сразу, вдруг, в незнакомом и опасном мире новых запахов, пес сник. Ну да, собаки по природе – стайные животные: он ждал свору! Я унял дрожь, судорогой, волной пробежавшую от хребта к рукам, бросил приклад винтовки к плечу… И в это время влетела свора.

Я нажал на спуск. Раз, другой… Сначала металлический звон, визг собаки, раненной рикошетной пулей, снова визг – на этот раз животное налетело на пулю грудью, покатилось по цементному полу… Третий… Пуля глухо чавкнула в металл. Ну а теперь бы рикошетный, с искрой… Хоп!

Взрыв был странный, с длинным, визгливым воем. Пламя словно взбесилось, выплеснулось в одну сторону, катая баллон, в другую… И – разметало все: рваные клочья металла, успевших вбежать в цех псов, сине-желтые лохмотья огня… Я упал ничком, сжавшись, прильнул к шершавому полу, чувствуя, как могучая раскаленная волна накрывает и меня, и все вокруг… Ахнул второй баллон, и я утонул в вязком удушливом пламени.

Только чувство близкой опасности не позволило сознанию провалиться в беспамятство. Я зашагал дальше, в темный провал цеха, ощущая близость самых безжалостных хищников – двуногих. К их появлению я успел взобраться на какую-то шаткую лесенку и оказался на мостках, опоясывавших брошенный цех по периметру. Освещенные убывающими всполохами оранжевого пламени, в шлемах-полусферах, снабженных интегрированными приборами ночного видения, поводя хоботами глушителей на специальных автоматах, они были похожи на марсиан, невесть как занесенных в полузаброшенное цеховое здание. Я и готов бы помочь им вернуться на их красную планету, да не знаю, как это сделать. И самое противное, что это не те бесшабашные ребята, что наехали в джипах. Другая школа. Штучный товар.

Воевать с ними невозможно. Такую войну и войной-то назвать трудно: все равно что тягаться в поднятии тяжестей с башенным краном. Но выход всегда есть. Потому что… Потому что я хочу не просто выжить, но победить!