Бегом к алтарю

Приняв душ и вымыв волосы, Дженни почувствовала себя немного лучше. Она не забыла об обещании, данном Синди, появиться у них на занятии в детском саду, но решила отказаться от строгого костюма и одеться как-нибудь попроще. Итак, чтобы придать себе уверенности, она выбрала свой любимый наряд — черные слаксы и свитер из синей синели с яркими разноцветными мазками. Длинный, как туника. Тот самый, что она надевала на пикник с Рейфом. Тот самый, что был на ней, когда Рейф поцеловал ее в первый раз.

А может, лучше переодеться? Но ведь перемена одежды не изменит ее чувств, со вздохом признала Дженни. Уж лучше встретить своего стража с высоко поднятой головой. И Дженни, набрав в легкие побольше воздуха, направилась вниз, готовая встретиться с Рейфом.

Гостиная была пуста. Дженни поняла, что у нее перехватило дыхание, лишь тогда, когда сделала наконец выдох. А потом решила, что ей будет легче выдержать разговор с Рейфом после чашки кофе и тоста. Она уже расправилась с тостом и принималась за вторую чашку кофе, когда заметила, что Лапка, завтракавшая сухим кормом для кошек, снова вспрыгнула на светло-коричневую тахту и уснула.

Дженни присела рядышком с дремлющей кошкой. Какой же у этого создания мягкий мех, отметила она, пробегая пальцами по спинке кошки. А еще у Лапки замечательная мордочка. Такое впечатление, что художник взял чисто-серую кошку и белой краской нарисовал полоску от носа ко лбу. А еще — сапожки на всех четырех лапках и нагрудничек. Дженни обдумывала, не добавить ли к своей коллекции кошек, и кое-что уже мысленно заготавливала, когда внезапно услышала мужской голос.

— Не могу поверить, что эта кошка снова спит! — поразился, входя в комнату, Чак.

— Где-то я, помнится, читала, что коты проводят во сне две трети жизни.

— Ну все, решено. В следующей жизни я превращусь в домашнего кота, — заявил Чак.

Дженни улыбнулась в ответ, а сама осторожно поглядывала за спину Чаку — не пришел ли с ним и Рейф. Но ей, очевидно, не удалось проделать это так осторожно, как хотелось, поскольку Чак сказал:

— Рейфа нет дома. Ему нужно было решить кое-какие проблемы с поставщиками, сделать закупки — мотается по разным делам и все такое.

— Вам нет необходимости его оправдывать, — сказала Дженни. Старик вздохнул.

— Мне нет никакого смысла прикидываться, будто я не знаю о вашей с Рейфом вчерашней стычке.

— Рейф с вами говорил об этом?

— Конечно, нет. Но у меня и самого есть уши. Я слышал, как вы вчера ночью возвращались. Видел, как ты висела у него на плече, и вид у тебя был далеко не довольный.

— Верно. Я и сейчас недовольна.

— Потому-то Рейф и спал в комнате для гостей? Итак, подозрения Дженни подтвердились. Он спал в той спальне, где привык проводить ночи с Сюзан. Эта мысль не могла облегчить боль Дженни.

— С .этим вопросом вам придется обратиться к. нему, — сказала она. — Я и мечтать не могу о том, чтобы попытаться прочесть его мысли. Все равно мне не пробиться сквозь его броню.

— Ну как ты не понимаешь? — сказал Чак. — Рейф ведет себя так именно потому, что ты ему дорога. Если бы он не боялся чертовски собственных чувств, он был бы счастлив и весел, а не ярился бы, как медведь, у которого зубы болят.

— Вы хотите сказать, что Рейф так ведет себя из-за меня? Это я приношу ему такое несчастье? — Дженни была потрясена до глубины души.

— Да нет же, совсем нет. Может, ночью ты с ним справляешься… — Чак вспыхнул, как девушка. — То есть… Поверь, я вовсе не сую нос в ваши дела… — поспешно добавил он. — Просто я подумал, может, тебе бы пригодились один-два… не знаю, как сказать… — он почесал в затылке, — намека, что ли, как обращаться с моим сыном. Я же понимаю, что его не так-то просто вычислить.

— Что да, то да. И я с удовольствием воспользовалась бы любой подсказкой, что касается его поведения.

— Только не пойми меня не правильно. Я люблю сына. И воспитал я его так, как надо. Он работал в поте лица, чтобы получить то, что сейчас имеет. Никто ему ничего не подносил на тарелочке с голубой каемочкой. Все, что он хотел, он зарабатывал тяжелым трудом. Но нельзя отрицать тот факт, что смерть Сюзан его изменила, ожесточила.

— Я знаю, что он ее очень любил, — шепнула Дженни, с трудом протолкнув слова, потому что горло как будто тисками сжало.

— После смерти Сюзан Рейфу было очень плохо. Для него это было тяжкое время. Невыносимо тяжкое. Ее смерть едва не погубила его самого.

Дженни отвернулась, с трудом удерживая слезы. Она не хотела этого слушать. Ее боль лишь усиливалась от таких слов.

— Рейф не хотел снова влюбляться, — напрямик заявил Чак. — Но совершенно очевидно, что это произошло. Он влюбился. В тебя.

Дженни в изумлении уставилась на Чака:

— По мне, так это совершенно не очевидно.

— Он же женился на тебе, разве нет? Дженни кивнула. Верно, для многих этот поступок стал бы доказательством любви, доказательством желания основать прочный союз. Однако с Рейфом все обстояло совсем не так, но она не могла рассказать об этом Чаку.

— Еще не все, — продолжал Чак. — Я видел, как он смотрит на тебя.

— А как он на меня смотрит? — не удержалась от вопроса Дженни.