Бегом на шпильках

— Для любимых — только самое лучшее, — тихонько мурлычет он. — И к тому же теперь, когда я знаю, что ты держишь в своем баре, мне просто не хотелось рисковать. Я и так утром еле встал. Да и ты, я смотрю, неважно выглядишь. Как, кстати, волосы?

— Волосы? Какие волосы? Ах, мои волосы! Неплохо. Я стараюсь вести более здоровый образ жизни. Выпадают, конечно, понемногу, но, наверное, они просто не успевают угнаться за остальным организмом. И я больше не принимаю ванну, так что пусть себе выпадают, сколько душе угодно: мне все равно незаметно размеров ущерба.

— Отлично придумано, — хвалит Робби. — Мне нравится! А мои — только все сильнее. В смысле, все сильнее лезут.

Я смеюсь. Очень трудно поддаваться панике рядом с таким парнем, как Робби. Мне хочется доверить ему тайну Алекс, но только я открываю рот, как он вдруг расплывается в широченной улыбке. Повернувшись, я вижу Энди: тот появляется из своей комнаты, волосы еще мокрые. Я едва сдерживаюсь, чтобы не заскулить от вожделения.

— Как оно, Роб? — говорит Энди, кивая на кожаную байкерскую куртку Робби. — Помогает тужурочка-то? Должно быть, чувствуешь себя в ней настоящим мужиком?

— Да, Энди, жаль только, тебе этого испытать не дано, — отвечает Робби.

Я напряженно улыбаюсь. Момент истины неумолимо приближается. А мне позарез нужен союзник: на тот момент, когда Алекс войдет в дверь, и начнется светопредставление в стиле «ча-ча-ча». Чем бы отвлечь Энди, пока я буду совещаться с Робби? Послать его купить орешков? Притвориться, что не могу найти салфетки?

— Энди, мне нужно кое о чем переговорить с Робби в гостиной, не мог бы ты пока проверить духовку?

Энди послушно идет на кухню, а Робби смиренно следует за мной в гостиную.

Я закрываю дверь, запираю замок, вынимаю ключ, смотрю в замочную скважину, — убедиться, что Энди не подслушивает, — и рассказываю все Робби.

— Твою мать! — только и может вымолвить он. — Твою мать!

Смертельный ужас густой слизью расползается по всему моему телу.

— Робби! — едва слышно шепчу я. — Что значит: «Твою мать»?! Я сделала что-то не то, да? Скажи!

Робби тяжело падает на мой замшевый диван, — производимый при этом звук можно описать лишь одним словом: «бац!». «Ну, все, — думаю я, — точно прорвал». Робби проводит рукой по лбу, будто стирает пот.

— Не знаю, Натали, — вздыхает он. — Черт. Я не знаю, что с ним происходит последнее время, он не очень-то со мной откровенничает.

— Зато со мной откровенничает. Он все еще любит ее. Говори тише!

Робби понижает голос до проникающего сквозь стены шепота.

— Понятно… Вот что я думаю. Если бы он хотел увидеться с ней, то давно бы увиделся, а раз…

— Да, но он уверен, что она по-прежнему с этим парнем, он же не знает, что у них ничего не выгорело!

— Точно. Но все равно, нельзя же, чтобы он просто взял — и открыл ей дверь, без всякого предупреждения! А что Саша? Она когда-нибудь говорила, что хотела бы увидеться с ним?

Я пытаюсь увильнуть от ответа.

— Энди сказал, что она хотела остаться друзьями. Я точно не помню, может, она что-то такое и говорила, мол, сожалеет о случившемся и…

— В любом случае, — перебивает Робби. — Мы должны сказать ему прямо сейчас, пока она еще не пришла, и если он не захочет ничего знать, то может валить себе куда-нибудь в па…

Дрррррр!

Мы с Робби в смятении смотрим друг на друга и одновременно ныряем к двери.

Клац, клац!

— Заперто! — хриплю я.

— Ключ! — кричит Робби.

— Я открою! — орет Энди.

Клац, клац!

— Подожди! — ору я во всеь голос.

— Стой! — вопит Робби.

— Открываю!

Щелк!

Тишина.

Мы с Робби застываем на месте. Сейчас мы похожи на две жалких «морских» фигуры, замерших на месте на счет: «море волнуется — три». Медленно и бесшумно Робби протягивает мне ключ. Мы напрягаем слух.

— Черт! Саша?

— Ну… привет.

— Когда мы последний раз виделись, э-э… да, э-э… давно это было.

— Ровно столько, сколько ты не хотел меня видеть, Эндрю.

— А разве я в этом виноват? Как он, кстати?

— Кто?

— Слушай, Саша, давай только без этого! Как его там — Клинч, Клянч, — тот парень, с которым ты сбежала за месяц до нашей свадьбы. Или ты уже не помнишь этого хмыря?

— Митчелл, Энди. Его звали Митчелл. Откуда мне знать, как он? Мы расстались.

— О… Так. Ну. Не могу сказать, что мне жаль.

— Я тоже, Энди. Это был один сплошной кошмар. Уверена, тебе будет приятно это слышать.

— С чего бы это мне было приятно? Мне-то какое до всего этого дело?

— А раз тебе нет до этого никакого дела, то почему тогда просто не сказать, что тебе жаль, что мой брак распался?

— Ты… вышла замуж за Клянча?

— За Митчелла! Да, Энди! Я ушла от тебя не для того, чтобы просто с ним переспать!

— То есть белое платье таки пригодилось?

— Нет, ничего такого не было, если тебе обязательно нужно знать. Обычная гражданская регистрация при двух свидетелях.

— Даже не верится, Саша. Какой тонкий вкус, какое изящество. Мне как-то сразу полегчало.

— Чего они тянут? — шепчет Робби. — Нет чтобы просто трахнуться прямо в прихожей, да и покончить со всей этой лабудой?