Бегом на шпильках

— Ой, как здорово! — восклицает она неубедительно. — Хотя… знаешь что? Мы виделись с Тони в эти выходные… он такой зайчик!.. а с тобой мы толком не общались уже целую вечность. И вот я подумала, а было бы здорово, если б ты, я и Тони сходили куда-нибудь втроем, просто поболтали. Завтра вечером я не танцую, так что удобнее сделать это именно завтра, можно придумать что-нибудь веселенькое: например, покормить уток в Гайд-парке!

Консультируюсь со своим девственно чистым ежедневником и, не обнаружив ничего более интересного, соглашаюсь.

Я тронута ее заботой. И еще, мне тепло от благородства и щедрости Мэтта. Единственный, кто портит общую картину, пиная мой песчаный замок, — это Бабс. Любой бы на ее месте давно уже позвонил: узнать, как там Энди. Но она не звонит, и я невольно начинаю чувствовать, что меня просто использовали. Она суетилась и ворковала, покуда я все-таки не купила себе новое платье. Но теперь, когда покупка состоялась, улыбка стерта с лица, и она как ни в чем не бывало продолжает спокойно подпиливать ногти. Я все еще переживаю по этому поводу, когда раздается телефонный звонок.

— Да? — говорю я с надеждой.

— Натали?

— Да.

— Это Энди.

Три минуты спустя я кладу трубку и хмурюсь про себя. Все мужчины, кого я знаю и люблю, — Тони, папа и даже Крис, — не помешаны на еде. И это мне по душе. Они питаются тем, что есть. В их хозяйстве не держат кулинарных книг, где перед названием каждого блюда ставится рейтинг. Их совершенно не интересует меню: для них гораздо важнее популярность ресторана. Так почему же Энди вдруг оказывается такой девчонкой? Он звонил с работы: предложил присоединиться к ним с другом на «ужин» в моей квартире! Не прошло и суток, как вселился, а смотрите-ка: уже устраивает ужины! Я не хотела показаться невежливой, так что пришлось согласиться. Чувствую себя гусыней, которую собираются пустить на фуа-гра. Даже мама не смогла бы распланировать лучше. Отправляюсь на упреждающую пробежку вокруг парка. А возвращаюсь в настоящий хаос.

— У тебя ужасно злой вид, — говорит Энди, размахивая деревянной ложкой. — Ты что, сердишься из-за кухни?

Обвожу взглядом то, что осталось после бомбежки.

— Нет, — лгу я, ловко уворачиваясь от того, что со шлепком падает с ложки на пол.

Нет, это, конечно, здорово — за счет жильцов оплачивать закладную, — но у медали есть и оборотная сторона: эти жильцы почему-то сразу начинают ошибочно считать, что теперь имеют право жить с тобой.

— Нет, сердишься. — Энди вытирает руку о джинсы. — Я потом все уберу. Ты только не волнуйся. Я отнюдь не маньяк кастрюли и поварешки. Просто сегодня особый случай: в благодарность за то, что пустила меня. Робби тоже обещал подойти. Ты только не подумай, что это из-за маленького ублюдка я тут горбачусь у раскаленной плиты. Ты ведь не против, чтобы он пришел? — добавляет он, заметив, как сверкнули мои глаза.

— Конечно же нет, — каркаю я в ответ, а сама думаю: похоже, это еще цветочки. — А что ты там готовишь? — спрашиваю я, чтобы скрыть свою нелюбезность.

Энди снова размахивает ложкой. Шлеп, шлеп.

— Я забыл спросить, не вегетарианка ли ты, случаем? А потому решил приготовить томатный суп. Довольно хитрая штука, — приходится вычищать у помидоров сердцевину, снимать кожицу, — но зато результат получается просто шикарный! И потом, есть все же что-то ужасно притягательное в блюдах с натуральным цветом. Кстати, выпить хочешь?

Кому сейчас нужно мое геройство?

— Да, — говорю я. — Все-все, спасибо, достаточно. Ну я пока пойду приму душ.

Тащусь по коридору к ванной: с бокалом в руке, чувствуя себя ужасной провинциалкой. Практически ожидаю, как он сейчас крикнет мне вслед: «Эй, я тут, пока тебя не было, смотрел телевизор, вдруг поднимаю глаза — а там эта тетка, твоя соседка, развешивает белье прямо в окне».

Первое, что сразу бросается в глаза при входе в ванную: Энди пристроил свой шампунь, бритвенный станок и пенку для бритья на бывшую полочку Бабс. Господи, да тут еще и увлажняющее молочко «Клини́к»! Лично я держу свои причиндалы в закрытом шкафчике над раковиной. Мне кажется, чем больше косметики выставляешь на всеобщее обозрение, тем меньше у тебя уважительных причин выглядеть уродиной.

Первое же, что бросается в глаза при выходе из ванной, — так это то, что пришел Робби. Не заметить этого невозможно: я буквально врезаюсь в него, пытаясь на цыпочках прошмыгнуть в свою комнату, обернутая в полотенце. Ору как резаная — уже во второй раз за сегодняшний день.

— Дарррагая! Сколько лет, сколько зим! — орет он в ответ, широко растопырив руки.

Ору снова — и стремглав несусь в спальню.

— Извращенец! — кричу я, с силой хлопая дверью.

Слышу, как он начинает смеяться, и тоже смеюсь. Я уже и забыла, как мне нравится Робби! Чем больше его узнаешь, тем симпатичнее он становится. И, самое главное: он совсем на меня не сердится. Может, не так уж и сильно он на меня «запал»? Думаю, вечер удастся.