Бегом… от деменции на крыльях любви

Сейчас сложно представить себе, как дивно и глухо было тогда в первобытных местах, куда впервые пришел человек. Может, прямо на берегу стояли охотники, и у них радостно билось сердце при виде дали, открывающейся перед ними с этой высоты. И какая тишина царила кругом! Разве что птица крикнет.

Мистику, легенды любили, кажется, все. Но не в каждом городе она имелась. Только в старых, небольших. В молодых городах ничего мистического нет. Еще не успевала сложиться история. В северных, лесных городах было много мистического, связанного с язычеством. Христианство долго искореняло языческие обряды и традиции здешних мест. Интересно представить то, что не видел никто, и может быть, этого и не было никогда. Говорят, у каждого прошлого места был свой «хозяин». Может быть, он есть и сейчас, только не виден. По преданиям, пристанища «духов местности», хозяев, могли находиться только в малонаселённых местностях, практически во всех уголках дикой природы, в горах, в лесах. В первую очередь, это были очень приметные, невероятно красивые места. Потом здесь ставили самую большую церковь в городе. Молиться не духам, а Богу, очищаться от грехов, просить помощи, силы…

Факты и даты всего произошедшего каким-то образом связывались. Факт, что «хозяева местности» моего родного города Слободского существовали, не оспаривался. В городе несколько веков до революции хозяевами были купцы. Они были его силой и его славой. У них были свои места, которые они считали для себя главной силой. Все заводы, от которых богатели, они тоже построили на крутом берегу реки Вятки. Каждый присмотрел для себя самое подходящее для производства место.

Слободской прошлых веков был торговым и денежным. Кормили река и дорога. На Екатерину устанавливались санные дороги, начинался зимний извоз. Путь был дальний. Как цыганский табор, располагались обозы, идущие в неблизкие края, у дороги. Крестьяне распрягали лошадей, варили нехитрый ужин, вели беспокойные разговоры. Засыпая, закрывали головы свитками и думали о далекой земле на краю света, о дорогах и больших реках в пути, о родных местах. На фоне ночного неба рисовался темный силуэт неподвижных деревьев. Жемчужные звезды сияли сквозь листья и ветви… Сторожевые, с кнутами в руках, сонно ежились возле телег, зевали и с тоской глядели в темноту. По суше через город шли тракты: в Зауралье, в центр России, на Архангельск. По реке на своих судах отправлялись товары до Астрахани.

Когда-то в нашем городе снимался фильм по повести одного известного писателя. Фильм о войне, о людях, переживших войну, о человеческой доброте. На городском рынке – скудный прилавок военного времени. Два десятка торговок нехитрым барахлом, молоком, овощами. Кто-то менял хлеб. Тут же покупатели, возчики на лошадях, с возами сена и дров. В массовых сценах горожане в одеждах, извлеченных из бабушкиных сундуков. Я наблюдала за происходящим со стороны. Готовились к репетиции режиссеры, артисты, операторы, осветители, участники массовки.

– Внимание, все на исходную позицию, начали! – объявил режиссер.

Команды следовали одна за другой.

– … Массовка, торгуем, живей! Женщины, внимание! Пошли первые две. Мужчины, пошли! Быстрее три женщины! Пиротехники, дым! Остальные пошли. Двигаемся … Мужчина в солдатской форме, пьем молоко! Так, хорошо …

Я помню, что натурные съемки тогда даже не требовали декораций.

В 1905 году купец Никифоров открыл в городе кинотеатр и дал ему красивое название «Грёзы». Тогда многие удивлялись странности купца и про себя хихикали: «Надо же, «Грёзы», ну и название придумал». Провидцем оказался предприниматель дореволюционной провинции. Через сто лет кинотеатры города и района действительно стали грёзами. Областной город, как магнитом, притягивал к себе молодежь. Притягивал своими ночными клубами, барами, неоновыми рекламами кинотеатров, удобными квартирами, возможностью сделать карьеру. Молодежь бросала умирающий город и переезжала туда. Родители, видевшие бесперспективность жизни здесь, поддерживали в этом своих детей, не понимая, что основа, от которой мы отталкиваемся и взлетаем, наши корни – родина, земля, родной язык, семья, род. Те, у кого основа тверда и крепка, не шатается, отталкиваются без страха и взлетают высоко.

Я почти не знала родственников отца в школьные годы. Иногда из соседнего северного городка приезжал его брат с женой. Их звали Николай и Тоня. Он веселый, разговорчивый, а она очень скромная и душевная. Приезжали с подарками – брусникой, клюквой, домашним салом. Шли разговоры о детях. Как-то у них все было неблагополучно. Дочь сидела в тюрьме, сын выпивал.