Бегом от токсичных родителей

А дальше мама развернулась к нему боком, выпустила из себя длинный-длинный чешуйчатый хвост и Черный понял две вещи – во первых, на самом деле она не мама. Она Та, кто ест чужие жизни. А второе, что понял Черный – что для того, чтобы стать собой, она должна была съесть всех, кого могла.

Черному это не понравилось. Он никогда бы не стал любить маму, которая ест своих детей.

И не позволил бы себя съесть.

Мама спокойно смотрела на него. Она была сыта и добилась своего. А Черный понял, что Дымчатого больше нет. Он весь пошел на мамин хвост.

Проклятие белого пальто

Разорвав отношения, мы оказались разочарованы. Стало очень грустно. Потому что мы поняли, что хотели не этого. Мы не хотели разрыва, и он нам был не нужен. Чувство глупое. Мы сами его инициировали и сами реализовали.

И может это самое нормальное, что было в наших отношениях с родителями – что мы хотели этих отношений! Семьи. Душевной близости. Общности и поддержки.

Сложно описать правильными словами осознание того, что мы долгое время уверяли себя в том, что, если мы будем стараться – эти отношения возникнут. Мы были готовы потерпеть и уступить. Для того, чтобы иметь Семью – в большом смысле – родных и близких людей.

Мы были готовы потерпеть все кроме одного обстоятельства – как бы мамы не поступали, самого отношения к нам им было недостаточно. Им необходимо было еще и покрасоваться перед самими собой в том, какие они хорошие матери. Прямо на фоне наших свежих синяков.

Несправедливо, когда протест вызывает не боль, причиненная тебе, а глумление над этой болью.

Но мы оба честно признались себе – что, если бы они каждый раз не раскрашивали в белый цвет свои поступки, мы бы согласились на те отношения, какие у нас были. Нас бы они устроили. Мы бы потерпели!

Это было неприятное открытие. Какое-то стыдное. Так мало нам нужно было!

На день рождения дочери, когда ей было 2 года, свекровь сказала моей маме: «Они такие самостоятельные, я предлагаю им помощь, но они отказываются. Справляются со всем сами!». И та согласилась с этим утверждением.

У меня потемнело в глазах. Я удивляюсь, как из рук не вылетел противень с мясом. Потому что это было время, когда мы отчаянно нуждались в помощи. И обращались за ней – каждый раз получая отказ, с обязательным приложением оценочного сертификата, что не надо было рожать еще ребенка. И что она не будет решать чужих проблем. И что жизнь доказала ее правоту о том, что не следовало сыну жениться.

В тот момент, когда муж объявил матери, что отношения полностью разорваны, свекровь осталась верна белому пальто. «А как же теперь, – растерянно сказала она, – я же твою жену люблю, она мне внуков родила…». За пару месяцев до нашего отъезда на предложение построить совместные планы и помочь ей с переездом, пока мы здесь, она сказала мне: «Вы мне не семья!»

Моя мама выгуливала пальто перед посторонними людьми. Передо мной, наверное, стеснялась фасона. Однажды мне довелось услышать, как мама обвиняла отца: «Как тебе не стыдно, ответственность за твою семью несет твой ребенок!». То есть я.

Посторонний

А что все только о мамах?

Отец мужа ушел, когда тому было 3 года. 30 лет спустя свекровь упрекала: «Ты должен с ним общаться! Это же твой отец!». Предшествующие 30 лет никто должен не был.

Общение мужа с отцом началось после нашей свадьбы. Папа пришел занять денег.

Так они и строились – как будто он отец, как будто он раньше был. Сначала нам казалось, что, если сделать вид, что не было этого куска жизни, когда отец отсутствовал – жизнь пойдет так, как если бы он был. Не сработало. Потом мы поняли, что отец просто поверил в то, что все нормально. Не знаю, что чувствовал муж, когда его отец рассказывал о том, как учил своего пасынка плавать или как ездил с ним рыбачить. У отца сын был.

Моя мама считала «полную семью» достоинством. «Хороший или плохой – это лучше, чем никакой!» Наверно.

Когда у меня уже были собственные дети – мой папа поделился со мной беседой с другом. Тот признался ему, что только с третьим ребенком понял, что значит быть отцом. «А я до сих пор не понял», – сказал мне папа. Наверно, в этом было особое доверие, но я его не оценила.

Папа всегда думал так, как говорила мама. Когда мама хвалила меня – он преисполнялся гордости за то, что родил такую замечательную дочь. Когда она меня ругала – он поддакивал и соглашался. Потому что в этот момент она не ругала его.

Я не чувствовала, что у меня был отец. Наверно, был.

Вырасти моего ребенка!