Бегство

Лишая молодого человека дара речи черноволосая нимфа притянула голову Сергея к себе и заставила коснуться губами своего живота прямо рядом с пупком. Он с жадностью прильнул губами к ее нежной, горячей, пахнущей какими-то восточными пряностями коже. Один поцелуй, второй, затем еще и еще. Юноша опускался все ниже и ниже, тонул среди волн ее мерно вздымающихся бедер. По мере этого погружения девушка все более выгибалась, ее тяжелое дыхание превратилось в протяжные стоны. Она томилась, она изнемогала, она предвкушала то самое мгновение, когда ее великолепное, созданное для любви тело пронзят неистовые, но такие сладкие судороги, и Корн спешил дать ей все это…

— Эй, гляньте, а ведь у этого поджаренного засранца встал! Да еще как встал! ― чей-то грубый хриплый регот рубанул по сознанию юноши, словно удар тяжелого зазубренного в стычках боевого топора. ― Виккерс, вырубай нафиг, а то сейчас чего доброго обкончается!

Что это? Вернее, кто? Что за человек? Откуда взялся? Как смеет бросать свой липкий сусальный взгляд на богиню любви и красоты, которая доверилась, открылась лишь только одному ему ― Сергею?! В гневе юноша вскочил на ноги с твердым намерением защитить, заслонить собой черноволосую красавицу. Как раз в этот самый миг что-то и произошло… какая-то странная вибрация воздуха, вслед за которой последовало легкое головокружение.

Справился с недомоганием Корн без особого труда: потряс головой, проморгался, пару раз глубоко вдохнул. Этих нехитрых процедур с лихвой хватило, чтобы прочистить мозги и понять: он по-прежнему валяется на госпитальной койке, да и защищать-то, собственно говоря, совершенно некого! Прекрасная незнакомка вдруг исчезла без следа, а вместе с ней и покрытая шелком кровать, и шитые золотом портьеры, да и сама комната тоже. Единственная реальная вещь, которую сейчас отчетливо различал раненный жестянщик, был погасший темный экран нейрокорректора.

— Что, салабон, очухался?!

Отвратный голос, который так безжалостно разрушил сладкий чарующий сон, теперь пытался испохабить и взаправдашний реальный мир. Да к тому же вдобавок еще и это уничижительное «салабон»! Сергей почувствовал, что если немедленно, сию минуту он не отыщет достойного ответа, то превратится в тряпку, о которую все, кому не лень, станут вытирать ноги.

— Вчера…

Первое слово далось с трудом и больше походило на хрип. Охотнику пришлось сделать паузу, проглотить застрявший в горле ком, а затем начинать все сызнова.

— Вчера я уделал пяток мерзких гадов. Но если потребуется, могу добавить к ним еще и шестого.

Озвучивая свою угрозу, молодой новгородец здоровой рукой уцепился за край 3D экрана, который на манер массивного забрала покрывал его лицо, и с усилием отодвинул видеопанель в сторону. Начиная с этого момента, Корн получил возможность оглядеться по сторонам, а стало быть, отыскать своего не очень-то вежливого оппонента.

Вместо одного человека в помещении обнаружились сразу четверо. Это было достаточно неожиданно, поскольку сегодня ночью, когда юношу заносили в этот отсек медицинского модуля, соседние койки были пусты.

Двое из квартета незнакомцев так же, как и сам Сергей, были облачены в госпитальные балахоны. С видом завсегдатаев данного заведения они развалились на роботизированных койках интенсивного ухода. Двое других, скорее всего, являлись визитерами, заглянувшими сюда, дабы навестить своих раненных товарищей. Именно на это намекала их полевая униформа и личное оружие, с которым солдаты не пожелали расстаться даже здесь, в хорошо защищенном военном лагере.

— «Мэрзких гадоф…» ― нарочно коверкая слова и по-сибирски окая, передразнил жестянщика небритый детина с ближней койки. ― Ну вот, сразу видно крутого мужика!

В ответ на это замечание сотоварищи шутника дружно заржали, чем основательно сконфузили Сергея. Молодому человеку тут же стало понятно, что все ругательства, поднакопленные им за девятнадцать лет жизни, годятся лишь для детского учебного заведения, да и то не выше второй ступени.

— А ты что, и стрелять умеешь? ― не давая жестянщику опомниться, с явной издевкой поинтересовался боец с нашивкой капрала.

— Конечно умеет, гляньте, какая у него пушка! ― небритый здоровяк ткнул пальцем в балахон Корна, который все еще продолжал заметно топорщиться чуть пониже живота. ― Эх, чую, знатно они там вчера повоевали!

Давая понять, какое именно оружие было задействовано в столкновении на паркинге «Энигма», раненный детина совершил пару ритмичных движений тазом. Правда только на это его и хватило. Дыра в боку дала о себе знать и, схватившись за антисептический бандаж, шутник болезненно скривился.

— Ага, допрыгалась, жопа! ― в разговор вступил второй раненый, нога которого по колено пряталась в толстой трубе биорегенератора. ― Ты, парень, не обращай внимания на этого ушлепка. Корове просто завидно до усрачки. У Виккерса лучшая порнуха во всем батальоне да и, наверное, во всей округе, только стоит дороговато. А вот тебе сегодня на халяву досталась.