Бегство

Виктория Шуйская Бегство

Часть 1

А снег все шёл…

Когда по мраку города ночного

Я брел, и мысли мои, что оковы

Тянули в бездну всё, что я любил и чёл.

А снег всё шёл…

Так начались мои скитанья.

Сбежал я от тоски, проблем, непониманья.

Я бросил всё и вся, чтобы найти ответ

На беспробудный мрак рутины многих лет.

Тот вечер, как двойник последних лет:

Нехитрый ужин, телевизор, Интернет.

Жена ушла. Нет веры. Нищета…

И чувство, что жизнь прожита.

О, Господи! Пошли мне что-то, что могло бы удержать:

Дети выросли, им лень звонить, лень приезжать.

Я признаю, что был не прав. Иссяк источник сил..

Теперь иду туда, где некогда я счастлив был.

Часть 2

В окно шахунской электрички

Украдкой бился скупой свет.

Я вышел в тамбур, достал спички.

Искра. Огонь. Нет сигарет…

Урень, Шахунья… Край таёжный

Здесь открывается душе.

Меж хвойных снов и мглы болотниц

В тумане суета уже.

Весь путь. Все сотни километров

Я ехал чётко на восток.

Там отчий дом средь вольных ветров

Где моё детство. Мой исток.

Давно уж не был. Лет как сорок.

Воды так много утекло…

Но слышал, вид деревни горек.

Что нет там больше никого.

Я шёл по трассе. Вечерело.

Я шёл и видел: вот мне пять…

Деревушка крышами чернела…

И деда я бегу обнять…

Худой, но сильный. Руки в венах.

А взгляд глубокий – нежный май.

Так хорошо у деды на коленях

У русской печки кушать чай…

Через дорогу белым шаром

Перемахнул в сугробы зайчик.

За ним лисица с ярким мехом.

И почему же я не мальчик…

Вдруг на «гармине» я увидел,

Что где-то слева есть тропа.

Она-то и нужна, я помню.

Коль не найду её – пропал.

Не меньше часа брёл я где-то.

Ноги, руки – все как лёд.

Вдали вдруг вспыхнул пучок света,

Пополз по елкам огонёк.

Колёс шипенье приближалось.

Я встал по центру. Стал махать.

Но визг клаксонов не знал жалость.

Уж, из сугроба видел, как та удалялась…

Так! Раз начал, хватит унывать!

Сидя в сугробе под необъятным небом,

Увидел я ту самую тропу.

Хотя, возможно, и не эту.

С надеждой я ступил во мглу…

На тропке неширокой, топкой

Виднелись тут и там следы.

Под соснами ютились ёлки -

Малышки сказочной красы.

Весь воздух был пропитан хвоей,

Сладостью ночной тиши.

И изумруды с бирюзою

Луна в рассеянье порою

Роняла средь лесной глуши.

Часть 3

В лесу сей дивной сказкою сражен

Вдруг странный слышу звук.

Не крыльев взмах, не ветра вой,

Рычанье будто за спиной…

И стихло все вокруг.

По телу юркнул холодок,

Стук сердца по вискам.

Я каждой клеткой ощущал,

Как глупо в западню попал.

Смерть караулит там.

Глотая воздух ледяной,

Я понял, что горю.

Теперь отчётливо я слышал

Позади возню.

Прощальный взгляд

Пронзил мой небо, полную луну.

И замер лес.

В предсмертном часе раздалось:

Ауу…

Но вздрогнув, словно ото сна,

Рванул я что есть сил.

Я жизнь любил – она одна.

Работы нет? Да ерунда!

Все вмиг я ощутил.

Как демоны сошлись кольцом

Десятки жадных глаз.

И сдерживал их только он,

Чей взгляд рубиновым огнём

Владел всем моим существом.

Все ждали вожака приказ.

Но вот надежды слабый блик

Ворвался в мою жизнь.

Раздался сзади хриплый крик:

"Ложись, дурак, ложись!!!!"

И вслед за этим грянул залп.

Я слушал визг, кто-то визжал.

Но оглушенный я упал

С одной лишь мыслью: «Я пропал»…

Часть 4.

Открыл глаза. Кажись один.

Так тихо. Вижу аспирин.

Да, это то, что нужно мне.

Ведь, голова, словно в огне.

Потрогал голову – шишак.

Ну, кто же падает вот так!?

Тем более в сугроб.

Ну, ладно, не сыграл хоть в гроб…

Пусть и порядком натерпелся,

Но все же чуть поосмотрелся:

Лежал на лавке у окна,

В иконах впереди стена.

В углу стоял Спаситель

Всех судеб он Вершитель…

У входа печка, словно снег.

Напротив – горка. Стульев нет.

На печке грелась кошка,

Сердитая немножко.

Часов был слышен мерный стук.

Под ними возлежал сундук.

Вдруг кошка ушки навострила

И разом к двери подскочила.

С ворчаньем распахнулась та.

Ступила в валенке нога…

Часть 5

– Ну как, живой?

Чай, бесноватый,

Раз ночью в лес пошёл один.

Не думай, раз спит косолапый.

Ты стал в лесу, тьфу! Господин!

Ан, нет! Голодной ночью

Здесь рыщет волк, все слышит рысь.

А ты!? И без ружья да худосочный.

Иль, так, уж, надоела жисть?

Я наблюдал, как Бородатый

Снял потихоньку свой тулуп,

Снял шапку, валенки, портянки,

Поставил чайник на плиту.

– Что ж, ты, таращишься?

Чай будешь?

Глянь, Белую мне испужал!

Сынок, мож, ты покуришь? -

Сказал старик и замолчал.

Я вдруг подумал, что, наверно,

Я выгляжу совсем прескверно.

И правда, в темное окно

Глядел не я, а полотно

Белешенькое, словно снег…

Я взял, уж, было самокрутку –

Таких не видел целый век.

Но как дрожали мои руки!

Старик помог мне прикурить

Ну и горчила же цигарка!

Газетный вкус не перебить.

– Ну что, сынок. Вот и заварка!

Как раз поспела. Будем пить.

Ты ноги-то, давай, спущай.

Нарежу чёй-нито перекусить,

Налью по кружкам добрый чай.

У дяди Васи хорошо.

– Все «Огонёк» меня зовут.

Я тута егерь, если шо.

А ты, наверно, баламут.

Проговорили до зари.

В лесу не сразу солнце всходит.

– Сынок, ты душу не мори.

Ложись, сосни. Всё, ведь, проходит.

Часть 6

Недели две у деда лихо

Прошли так быстро – пара дней.

Здесь было славно. Тихо-тихо.

И не было тиши больней.

Мне все казалось, воздух плотный,

Что можно взять в кулак и сжать.

Он так давил на перепонки.

Непросто было здесь дышать.

С женой давно я не общаюсь.