Бегство из рая. Сборник рассказов

Ким. Совсем нет, ты самая красивая, самая привлекательная, мне так хорошо с тобой проводить с тобой время, говорить о самых различных вещах.

Надя. Но почему мы держимся по-прежнему на пионерском расстоянии, ведь мы уже не дети.

Ким. Понимаешь. Это ведь большая ответственность, если мы начнем предаваться страсти.

Надя. Неужели уж такая большая ответственность?

Ким. Конечно, если я поцелую тебя, то, как человек ответственный должен буду жениться на тебе. А ведь это в корне изменит мою жизнь, это надо будет сидеть дома, заниматься домашними делами, а потом пойдут дети, за ними надо будет смотреть, их надо будет воспитывать. А мне ж надо писать, мне надо творить.

Надя. Но мы можем пока не заводить детей.

Ким. Это ты говоришь сейчас, а стоит только нам жениться, и ты другую песню запоешь. А дети будут мои рукописи тягать, рвать, вымазывать. Как я смогу достичь всего того, о чем мечтал с детства. Нет, решено – никаких обязательств. Извини, но сейчас не время нам оформлять наши отношения. Поверь, я хорошо к тебе отношусь, мне приятно быть с тобой, но ничего не будем менять.

Надя. Странно всё это.

Ким. Надо немного подождать, пока я достигну определенного успеха в жизни.

Надя. Какого успеха?

Ким. Я написал хорошую пьесу и хочу поставить её на сцене театра. Вот тогда ко мне придет признание, я буду получать хорошие гонорары, тогда мы и сможем оформить наши отношения.

Надя. Когда это будет. Да, и будет ли вообще так, как ты хочешь?

Ким. Будет, я в этом уверен.

Надя. А я не так уверенна, а время ведь идет. Я уже не девочка. Мне надо семью создавать. Я хочу, чтобы со временем у меня дети были.

Ким. Я тоже этого хочу. И все так и будет, но не сейчас.

Надя. Не знаю, можно ли верить тебе?

Ким. Можно. Вот завтра у меня назначена встреча с режиссерем нашего театра. Пошли со мной.

Надя. А что я там буду делать?

Ким. Увидишь театр с другой стороны. К тому же ты услышишь нечто такое, что ты не будешь относиться так скептически к моему занятию.

Надя. Сомневаюсь я в этом.

Ким. Это потому, что ты меня совсем не знаешь.

(Они уходят из парка, она взяла Кима под руку).

Сцена 2.

(Кабинет режиссера, на столе лежат рабочие папки, справа шкаф, в котором стоят книги, а слева разные сценические костюмы, за столом сидит Борис Минько, пьет чай).

Ким. Можно к вам, Борис Борисович?

Борис. Проходите, молодой человек, (добаляет с иронией), большая надежда современной драматургии.

Ким. Я не один.

Борис. Заходите, ваши друзья, мои друзья.

Ким. (Снова открывает двери и зовет Надю). Заходи, Надя. ( Заходит девушка несколько, смущаясь).

Надя. Здравствуйте.

Борис. Здравствуйте. Я так понимаю, что это ваша муза, которая вдохновляет автора на создание шедевров.

Ким. Борис Борисович, вы меня прямо таки смущаете, когда так высоко оцениваете мое творчество.

Борис. Нет, вы заслуживаете этого, вас даже сам Василий Васильевич поддерживает.

Ким. Вы имеете в виду письмо?

Борис. Да. Раньше такое письмо специалиста из министерства культуры выводило бы на орбиту высокого искусства, но сейчас всё переменилось. Мнение специалиста ничего не значит. Ничтожества с полными мешками валюты захватили театральную сцену и заставляют всех плясать под свою дудку.

Ким. А что ж переменилось?

Борис. Всё. Знаете, у Чехова есть такое произведение, в котором смотрит главный герой в окно и говорит: «Какая прекрасная погода! Только не знаешь что делать – то ли чая хочется попить, то ли повесится».

Ким. Странные слова.

Борис. Ничего странного. Такова наша действительность. Безисходность. Поживете, сколько я пожил, тогда поймете, о чем речь.

Ким. Позвольте мне задать вам вопрос?

Борис. Задавайте.

Ким. Когда вы сможете поставить мои пьесу?

Борис. Может, чаю желаете попить? А то я получается хозяин негостеприимный, сам пью, а гостям не предлагаю.

Ким. (Обращается к Наде). Будешь пить чай. (Надя машет головой, что не будет). Спасибо, Борис Борисович, мы ненадолго к вам зашли.

Борис. Хорошо. Мне больше сахара останется, он сейчас дорогой.

Ким. Борис Борисович, так как же с моими пьесами?

Борис. Поверьте. Я всеми фибрами души желаю ставить ваши пьесы, но не имею такой возможности.

Ким. Почему же не имеете. Вы ведь собираетесь, в этом году ставит новые спектакли. Я смотрел ваш план. Шекспира, Островского собираетесь ставить.

Борис. Но, что вы имеете против Шекспира, молодой человек?

Ким. Я люблю Шекспира, но дивною любовью, то есть у него надо учиться, чтобы лучше раскрывать современные формы жизни. Но поскольку он препятствует продвижению новых авторов, то я его не жалую. Ведь в свое время Бернард Шоу выступал против засилья шекспировских пьес на сценах английских театров.

Борис. Вы, что Бернард Шоу?

Ким. Нет. Но я стремлюсь.

Борис. Стремитесь, это не запрещается. Конечно, учитесь у хороших драматургов, пишите много, добивайтесь совершенства, ибо Гете еще говорил, что художественное произведение должно быть, или совершенным, или не должно существовать, а я пока что подожду.

Ким. Я не утверждаю, что мои пьесы так уж хороши, но ведь они нравились многим людям, они показывают нашу современность.