Бегство к любви

– По-моему, это не от Дозера. – Она наклоняется, принюхивается ко мне. – Господи помилуй! Это от тебя… ну ты и вонючка! Когда ты душ последний раз принимал или чистил зубы?

– В три часа. Отвали.

– Очень смешно. – Она тыкает меня пальцем в спину. – Ну и как бы еще тебя позлить, чтоб ты встал с постели и пошел в душ? Или хотя бы пообщался с зубной щеткой?

– Ты и так уже меня достала, а я, как видишь, все лежу.

– Поднимайся, вонючка. – Она щекочет мой бок.

Я смахиваю ее руку.

– Бет, правда, отвали. Я не в настроении.

Она молчит, и меня кольнула совесть.

– Послушай… Мне сейчас ни до кого.

– А я, между прочим, принесла твой любимый пирог – лаймовый. – Я прямо вижу, как она дуется. – И фильмы с погонями, перестрелками, кровопролитием – в общем, все то дерьмо, что ты любишь. В одном даже, кажется, какая-то телка взрывается или, по крайней мере, получает пинка под зад.

Я выворачиваю шею, глядя на нее.

– Предлагаешь посмотреть, как телка получает под зад? Думаешь этим меня приободрить?

– Эй, ну я же не спец. Просто делаю то, что сделал для меня когда-то мой лучший друг, когда мне разбили сердце.

Я ложусь на спину и смотрю на нее, вспоминая, как просидел рядом с Бет в ее комнате ровно полтора дня после того, как стерва Моника Теллер разбила ей сердце.

Бет была без ума от нее – как я от Мии.

И эта сучка Моника уверяла Бет, что тоже ее любит, хочет быть с ней, а когда до дела дошло, она побоялась сказать своим набожным предкам, что она лесбиянка, бросила Бет и вышла замуж за придурка, которого они ей подыскали.

После свадьбы Моники Бет рыдала целую неделю.

И вот теперь она здесь, пытается помочь мне, как когда-то помогал ей я.

От избытка чувств к моей лучшей подруге у меня мучительно сдавило грудь. Сев в постели, я беру ее лицо в свои ладони, целую ее в лоб.

– Спасибо, Бет.

– Фуу! Хоть бы рот прополоскал, прежде чем лезть ко мне с поцелуями. Вши ведь заведутся от твоего смердящего дыхания!

Хмыкнув, я слезаю с кровати и выключаю айпод, вырубая Дэмьена Райса.

– Пойду приму душ, а ты пока поставь кино про телку, которой задницу надрали.

Дойдя до ванной, я стягиваю с себя футболку и швыряю ее в корзину для грязного белья.

– Бет?

– М-м.

– Ты ведь знаешь, как много ты значишь для меня, да? Что ты не просто мой лучший друг – ты мне как сестра?

Она глянула на меня с улыбкой.

– Ты что – совсем расчувствовался, Мэттьюз?

– Может быть, – пожимаю я плечами. – Немного. Просто хотел, чтоб ты знала, что я люблю тебя. Вот и все. – Она обалдело вытаращилась на меня. Я закрыл дверь ванной.

Бет знает, что я ее люблю. Просто прежде я ей никогда этого не говорил. И мне сразу хорошо так стало на душе. Приятно, что своими словами я ее осчастливил.

Я мысленно пообещал себе, что отныне буду чаще напоминать ей о том, как она мне дорога.

Полагаю, я должен Мие сказать спасибо за то, что у меня раскрылась душа. Благодаря ей ко мне снова вернулась способность чувствовать… может быть, сильнее, чем когда-либо.

* * *

– Я думал, это кино не про любовь, – жалуюсь я, облизывая пальцы.

Черт, отменный пирог.

Бет хватает коробку из-под диска, читает текст на обратной стороне.

– Тут не сказано, что про любовь. Просто… цитирую: «… динамичный боевик с драками».

– Ага, как раз «драку» мы сейчас и наблюдаем. Он ее трахает, а она своими «шпильками» врезается ему в задницу.

– Наверно, потому, что в наши дни секс не считается за любовь. – Бет бросает коробку на пол и, склонив набок голову, с интересом смотрит сексуальную сцену на экране. – Я, правда, никогда не пойму женщину, которая тащится от мужского члена.

– Это потому, что сама никогда его не пробовала, – смеюсь я.

Она усмехается, глядя на меня.

– Надеюсь, никогда и не попробую, уж увольте.

– Я и не предлагаю.

Она дает мне тычка в плечо.

– Бьешь, как девчонка.

– Так я и есть девчонка. – Бет складывает на груди руки.

Я снова обращаю свое внимание на экран. Герои наконец-то натрахались и теперь блаженствуют после секса, лежа в обнимку.

Отлично! Как раз для меня! Счастливая парочка.

Я заскрежетал зубами, вспоминая Мию в своих объятиях. Ощущение ее нежного теплого тела.

Как же мне плохо без нее!

Боже.

Я закрываю глаза от боли в груди.

– Дурацкое кино, – бурчу я.

– Да, кино дрянь, но дело не в этом.

Я смиренно вздыхаю.

– Мне так ее не хватает. – Открыв глаза, поворачиваю голову и смотрю на Бет. – Это ненормально, что я так тоскую по ней, хотя мы были знакомы всего ничего?

– Нет. Кто может определить, что нормально, а что не нормально? Ты чувствуешь то, что чувствуешь. По-моему, время в данном случае не имеет значения. И я всегда права, так что можешь не отвечать.

У меня уже сил нет придумывать ответ. И, если честно, она действительно права. Хотя я никогда ей этого не скажу.

Снова смотрю на экран, пальцами выстукивая по ноге. Тихо говорю:

– Папа считает, что мне следует написать Мие письмо.

Бет садится прямо, загораживая от меня экран.

– А что, неплохая мысль.

– И еще он советует отправить ей музыкальный компакт-диск.

По ее губам скользнула улыбка.

– Ну, может быть, компакт-диск и не обязательно. А что бы ты написал?

Я сползаю на спину на кровати, рукой прикрывая глаза.