Бегство колдуна

Девочка не шевельнулась, когда он схватил ее за руку. Не пошевелились и когда он повалил ее на пол. Она вообще не двигалась, замерла, словно кролик, загнанный в угол перед лисицей, ожидая свою скорую гибель. А может, что-то и похуже.

— Н-не надо… — лишь выдавила она.

Бутылек с мазью выскользнул из ослабших пальцев. Откатился куда-то.

— Будет не больно, — сказал он и положил ей на плечо руку с грязными пожелтевшими ногтями.

— Помогите… — и повысила голос, — Помогите! ПОМОГИТЕ!!!

Но буря заглушала все ее крики и мольбы. Никто не услышал.

— Ну тише ты, тише… — его улыбка стала шире до невозможности.

А потом она вспомнила о каме у себя за поясом. Вспоминала о том, как ранила того мальчишку и солдата. И паралич медленно отпустил ее.

Она пнула старика по промежности — как раз туда, где его штаны уже стали ему тесны. Поднялась сначала на корточки, потом во весь свой маленький рост, выдрала отцовскую каму, оторвав заодно и пояс.

И занесла его над сложившимся в позу эмбриона стариком.

Он взмахнул рукой.

Всего один удар. Неосторожный, наотмашь, он даже не смотрел.

И кама улетела в другой конец трюма.

А старик со слезившимися покрасневшими глазами набросился на нее с новой силой, повалив на живот.

— Ах ты мелкая сучка!

«Ебанная стерва!» — послышался голос отца.

Конец. Теперь точно конец.

— Так просто ты уже не отделаешься, — он дыхнул ей в лицо тем самым гнилым и несвежим запахом, который она почувствовала при входе.

Его руки уже залезли ей под одежду, погладили ее кожу. Она почувствовала могильный холод между лопатками.

Она пиналась, пыталась укусить, но все без толку: что может сделать девятилетняя девочка высокому старику?

«А если на меня нападут? Как мне защищаться?» — спросила она у Тайлора когда-то.

«Придумаешь что-нибудь» — лишь бросил он.

Придумаешь что-нибудь…

Корабль вновь мотнуло в сторону, и бутылочка, которую она уронила, приветственно блеснула в свете магического светильника, как бы намекая.

Ее правая рука выскользнула из захвата старика, схватила склянку и с силой ударила ее об пол. Она разбилась вдребезги, осколки полетели в разные стороны, один из них оцарапал ее предплечье, пустив кровь. Старик отпустил ее, выставив перед собой руки, защищаясь от летящих стекляшек.

И она воспользовалась этим, перевернулась на спину.

И ударила оставшимся горлышком с острыми краями ему в руку.

Промахнулась.

Стекло соскользнуло, но она, вместо того, чтобы остановиться, продолжила движение.

И попала прямо ему в шею.

Старик все с теми же выпученными глазами уставился на нее. Не веря. Не осознавая.

Острый край вошел в шею достаточно глубоко, чтобы вызвать сильную потерю крови, но не достаточно, чтобы моментально убить.

Старик кинулся на нее, с кровью на губах. Навалился на нее всем телом, его пальцы сжались на ее шейке так сильно, что она подумала, что он сломает позвонки, пальцы впились до крови, царапая ее плоть.

— С собой тебя заберу. Поняла, дрянь малолетняя?!

Но она его не слышала, как не чувствовала и рук на своей шее. Все чувства будто бы поглотил туман, все вокруг расплылось.

Старик продолжал что-то кричать, кровь с его губ и шеи выливалась на ее тело и лицо.

Но она с широко раскрытыми глазами смотрела на его рану, на его выпученные глазные яблоки, на кровь из его рта.

Смотрела. И боялась. Но не могла остановиться смотреть.

В ушах оглушительно билось сердце, словно стук барабанов. Эта дробь накатывала на нее, ознаменовала начало нового периода ее жизни.

Она больше не будет прежней. Если раньше она и таила скромную надежду, что убьет Тайлора и вернется к мирной деревенской жизни, то теперь нет. Это конец. И начало, — вдруг осознала Роза… Нет. Фешта. Она теперь Фешта. Она и раньше уже начала замечать, что неосознанно называет этим мерзким именем, означавшем «муха», на языке, известном лишь Тайлору. Теперь же имечко ей подходило — она стала такой же мерзкой.

Его руки ослабли, голос затих, а красные, с лопнувшими капиллярами, глаза, закатились. Он упал на нее, придавив ее к полу.

Девочке пришлось приложить немало сил, чтобы выползти из-под него. В нос ударил резкий запах — после смерти его прямая кишка расслабилась и содержимое вышло наружу.

Фешта схватилась за живот. То ли от пережитого, то ли от вида и запаха мертвого старикана, то ли от всего вместе взятого, ее желудок не справился и ее вырвало.

Выпрямляясь, она отхаркнулась в последний раз и, еще раз неосознанно взглянув на тело, у нее перед глазами заплясали темные круги. Поняв, что сейчас она упадет в обморок, она заставила себя отойти, лишь бы, не дай Свет, свалиться на старика или в собственную блевотину. Девочка сделала пару шагов пьяной походкой и бревном упала в какие-то ящики, подняв над собой облако пыли.

«Марфа будет в ярости» — пронеслось в голове, перед тем, как она упала в обморок, который позднее перерос в сон.

***

Через пять часов, когда буря успокоилась, а на горизонте показались первые зачатки рассвета, воины, наконец, смогли позволить себе отдохнуть.

Первым в трюм вошел Морда. На его крики с благим матом прибежали и все остальные.