Бегство Квиллера

Но сейчас все было по-другому. Пепперидж заметно изменился. Покончив с пьянкой, он подтянулся; он пользуется доверием в Верховном Комиссариате, и в критической ситуации, когда мне вряд ли удалось бы остаться в живых, он нашел мне надежное убежище, и сейчас сидит себе в тенечке и наблюдает за мной, и я понимал, что он не вымолвит ни слова, пока я не приму решения и не скажу ему “да” или “нет”. Причина, по которой мне нелегко было сделать вывод, заключалась в том, что отношения между полевым агентом и его руководителем должны быть очень близкими и доверительными. Если я скажу “да”, то, значит, я вручу ему свою судьбу, жизнь и успех задания, а он должен будет перевернуть небо и землю, в случае необходимости, для спасения меня или задания. Он должен снабжать меня информацией и заботиться о моем благополучии, обеспечивать меня контактами, если надо, поставлять курьеров, средства, связь и местных помощников, когда бы я ни потребовал их. Ему так же придется иметь дело с моей нервной системой, учитывая растущий риск паранойи, которая всегда угрожает хорьку, когда он пробирается в темноте, чувствуя поблизости запах крови — своей собственной или чьей-то чужой, в зависимости, кто играет ему на руку — Господь Бог или дьявол.

Кроме того, я осознавал, что если я соглашусь работать с ним, то только не потому, что больше не с кем — в таком случае ты подписываешь себе смертный приговор. Такое решение можно принимать, лишь если доверяешь человеку и хочешь с ним работать.

— Тебе приходилось раньше заниматься таким руководством полевым агентом?

— Нет. — Он не отвел взгляда.

— Рано или поздно что-то приходится делать в первый раз. Он перевел дыхание.

— Я хотел бы воспользоваться этой привилегией. Встав, он сделал пару шагов, не отрывая глаз от освещенных окон, и я видел, что он не обращает внимания на людей на веранде. Понимал я, что к нему пришло осознание, как нелегки свалившиеся на него обязанности, с которыми с трудом справлялся даже такой опытный оперативник как Феррис, и что теперь за его спиной нет мощи Бюро.

Повернувшись, он вынул из кармана листик бумаги и протянул его мне.

— Мой номер. В любое время.

Запомнив его, я вернул листок Пеппериджу.

— У тебя есть документы от таиландцев?

— Да.

— Какие-нибудь другие?

— Нет.

— Если они тебе нужны, мы их к утру сможем сделать. Ты знаешь, где находится Майо-стрит?

— Нет.

— Там надежная личность.

Он был тут два года назад в связи с “Фламинго” и вел его Кродёр, который умел оказывать действенную помощь, потому что знал, что такое работать в поле.

Он снова сел рядом со мной.

— Есть еще вопросы?

— Тайская разведка — ты с ней связывался?

— Да. Но ничего выяснить не удалось. Если в ней и есть крот, он слишком глубоко зарылся.

— А в самом посольстве?

— Ответ ты сам знаешь.

— Конечно. — Еще одна ситуация, в которой невозможно разобраться: выяснение того, что происходит в недрах разведывательного агентства потребовало бы несколько месяцев работы непосредственно на месте. — В деле мне еще многое не ясно, так что пока мне нечего сказать ни принцу Китьякаре, ни кому-то другому, да они и не давят на меня.

— По крайней мере, они благородно ведут себя. Они поручили тебе задание, ты сказал, что справишься с ним — но как давно ты здесь? Всего пятнадцать дней. А они ухлопали несколько месяцев, чтобы выйти на Шоду, и у них ничего не получилось.

— Так я это себе представляю, и поэтому я и позвонил Кэти, чтобы сразу же поставить на прослушивание Шоду. И теперь оно идет.

Он согласно кивнул.

— Просто невероятно. Мы можем узнать все, что нам надо. Теперь, что там относительно того “клопа” у Джонни Чена?

— Его могла поставить Сайако.

— Та женщина, которая пыталась защитить тебя?

— Да. Подслушивать Чена могли и наркодельцы из Сингапура, но, думаю, сейчас они от него отстали. Сомневаюсь, чтобы это были головорезы Шоды, тогда бы они слышали, как я просил Чена вытащить меня из джунглей, как и Кишнар, задача которого — убить меня. Но все же это могло быть делом рук Сайако, Хотя это всего лишь предположение, — потому что существует какая-то связь между ней и полковником Чоу. — Я рассказал ему о странной реакции Чоу, когда я упомянул ее имя.

— Кто она ему? Жена, любовница?

— Или, возможно, дочь.

— Он был женат на японке?

— Не обязательно.

— Какая связь… — Он поднял глаза.

— Мистер Джордан? — Ли Сианг, один из врачей; меня представили ему, когда регистрировали.

— Ах, да! — Вскочив, Пепперидж торопливо заговорил: — Доктор Сианг, почему бы вам не переговорить с администрацией относительно положения нашего друга здесь? Спросите у миссис Джи — она вам все объяснит.

— Мне надо обследовать его. — Он приподнял к свету планшетку с записями. — Вы мистер Мартин Джордан, не так ли?

— Она объяснит вам всё, что необходимо, доктор. Миссис Джи, договорились?

— О, простите. Очень хорошо. — Он расплылся в улыбке. Я был не в курсе. Прошу прощения.

Я тоже встал, и мы двинулись по дорожке, обсаженной цветущим жасмином, густой пряный запах которого висел в воздухе.

— Пока мы от них отделались, — сказал Пепперидж. — Так какая тут связь с подслушкой у Чена?