Бегство охотника

— Так возвращайся же, зануда проклятая! — выкрикнул Рамон, ощущая, как кровь приливает у него к лицу от злости. — Поворачивай и топай домой, пусть все увидят, какое ты ничтожество. Что ты с ними не связан. Посмотрим, как тебе понравится, когда они и срать с тобой рядом не сядут. Или тогда уже пошли дальше и покончим с этой историей! У них кишка тонка сделать это! Так покажи им, что у тебя есть яйца! Что еще может случиться хуже этого? Этот полоумный крысеныш может нас убить. Ты этого боишься? Значит, возвращаться ни с чем лучше, чем погибнуть в бою? Возьми себя в руки! Будь мужчиной!

Инопланетянин склонил голову, перья у него на затылке слегка шевельнулись.

— Я должен отдохнуть, — негромко произнес он. — Однако ты прав. Отказаться от исполнения функции — ойбр. Исполнить таткройд — вот главная цель.

— Еще какая, мать твою, цель!

— На некоторое время я сосредоточусь на исправлении организма. Когда продолжение выполнения функции не будет угрожать дальнейшими повреждениями, мы найдем человека.

— Ладно, — с облегчением выдохнул Рамон. — Раз так, ладно. Хорошо еще, у тебя huevos[14] не самые маленькие. Выследим его пешком. Это мы уж как-нибудь осилим.

— Скажи, он тоже такой? — спросил инопланетянин.

— Какой?

— Ты плохо координируешь свои мысли, — сказал Маннек. — Твой таткройд плохо сфокусирован, и твоя природа склонна к ойбр. Ты сочетаешь тягу к убийству с волей, но не нитудои. Ты насквозь неправилен, и если бы ты был только что вылупившимся кии, тебя бы переработали в исходный материал. Ты стремишься обособиться и воссоединиться одновременно. Твое течение постоянно конфликтует само с собой, и разрушительность этого процесса мешает исполнению правильной функции, но одновременно и позволяет одолеть границы, которые в противном случае сдерживали бы тебя. Тот человек тоже таков, или же ты продолжаешь отклоняться от его течения?

Рамон заглянул в оставшийся неповрежденным глаз инопланетянина, пытаясь понять смысл сказанного. Течение и конфликт, насилие и ограничения. Страсть и бесстрастность. Или, возможно, он один сочетает в себе все это?

— Нет, чудище, — произнес он наконец. — Никакое это не отклонение. Я был таким всегда.

Глава 12

Примерно через час инопланетянин со вздохом, напоминавшим звук, с которым протягивают через узкое отверстие цепь, поднялся на ноги.

— Мы следуем дальше, — угрюмо объявил он и жестом велел Рамону идти первым.

Еще час с небольшим они медленно обходили поляну по периметру, прежде чем напали на след. Все это время Маннек медленно, но верно поспевал за Рамоном на сахаиле. Возможно, поиски отняли бы у них больше сил и времени, не знай Рамон всех штучек и фокусов, к которым прибегнул бы сам при необходимости запутать следы. Дважды им попадалось то, что на первый взгляд казалось ошибкой со стороны того, другого: отпечаток грязного ботинка на каменной поверхности, содранный грунт в месте, где тот мог бы поскользнуться при спуске. Рамон без особого труда распознал в них подвох.

Чем дальше, тем заметнее менялся окружавший их лес. Выше, у подножия гор он почти полностью состоял из ледокорней и других аналогов земных хвойных деревьев. По мере приближения к реке растительность становилась более причудливой. Раскидистые ивы-perdida с черными, напоминавшими оплывшие как воск женские тела стволами, высокие pescados blancos,[15] названные так за бледный окрас листвы и пахнущую морем смолу, полуподвижные колонии коралловых мхов с проглядывающими из-под ярко-зеленой плоти розовыми скелетиками… Усталость, боль в раненой ноге — все это унялось, стоило Рамону найти нужный ритм ходьбы. Он как будто знал, куда идти дальше, куда направляется другой Рамон. Он даже почти забыл о шагавшей за ним следом громаде Маннека; надо сказать, правда, что и тот шел аккуратно, выбирая путь, чтобы не зацепиться за что-нибудь сахаилом.

Из куста подал возмущенный, похожий по тембру на гобой голос потревоженный плосконог. Тонкие обглоданные кости куи-куи, бледные как чешуйки обшивки юйнеа, лежали в траве у подножия невысокого утеса. Тот, другой Рамон держался более или менее параллельно ручью, протекавшему мимо поляны, на которой тот устроил свою ловушку. Вода всегда является лучшим проводником, и хотя тропы вдоль ручья не обнаружилось, Рамон постоянно слышал близкое журчание потока. На него снизошло ощущение покоя, и он вдруг поймал себя на том, что улыбается. Солнце поднялось выше, воздух потеплел. Будь на Рамоне обычная рубаха, ему хотелось бы снять ее — не от жары, а просто ради удовольствия ощутить кожей свежий лесной воздух. Через некоторое время Маннек — что вообще-то было на него непохоже — скомандовал ему остановиться. Кожа инопланетянина сделалась пепельно-серой, и его едва не пошатывало.

— Мы отдохнем здесь, — заявил он. — Необходимо восстановить энергию.