Бегство от Бессмертия

– У людей очень узкий круг восприятия действительности, они мало видят и мало чувствуют, поэтому не могут существовать в нашем мире.

Вздохнув глубже, я шагнула за первую плоскость, за вторую, постепенно увеличивая скорость, скакала, как напуганный заяц на поляне вокруг своего учителя.

Напрыгавшись, подлетела к нему и, не выходя из-за серебряной полосы света, и уловила довольную улыбку в черных глазах:

– Ты очень быстра, девочка, ты усвоила урок.

Но мне этого было мало, исследовав земные плоскости, я принялась за воздушные. Вяз, дуб, опять вяз, осина — тьфу, ты черт, гадость какая. Моя скорость и реакция помогли мне приземлиться точно рядом с моим отцом, но настроение от встречи с нелюбимым деревом было подпорчено. Я выпрямилась и со злостью пнула подвернувшийся под ногу гриб, который разлетелся мелкой трухой по поляне.

Из-за лунной занавеси донесся знакомый смех:

– Филипп, что ты тут делаешь? – я гневно окинула взглядом выходящего на свет жениха, и с вопросом в глазах повернулась к Гаюсу.

Отец улыбнулся:

– Не злись, ему больше не требуется мое разрешение, он теперь твой поручитель перед главой клана и жених. Филипп лучший по перемещениям в темном мире, ему есть, что тебе показать.

Не то что бы я была против, но в присутствии моего будущего супруга, я чувствовала себя не в своей тарелке, хотя мнение других меня абсолютно не беспокоило.

Мне нравилось заниматься с Аяксом. Еще, будучи человеком, я ошибалась, но, ни когда на суровом лице моей «няньки» не мелькнуло недовольство или осуждение. Зато, когда у меня что-то получалось, восторженнее зрителя не было.

Подозрительно поглядывая на моего теперешнего преподавателя и не готовая к более близкому общению, я медленно бочком приблизилась, но упрямый характер проявился и здесь: вздернутый подбородок, и наглые глаза:

– Показывай!

– Удачи, Филипп. – Гаюс растаял в серебре лунного света, будто его и не было.

Здорово, я этому обязательно научусь. Интересно, а Седрик различает лунные световые слои? Он рассказывал, что магия помогает ему ориентироваться в мире, где простые человеческие чувства не используются. Может это одно и то же?

Прекрасное лицо Филиппа возникло прямо передо мной, и моя челка затрепетала от его дыхания:

– О чем задумалась, о парнях?

– Черт, он, что читает мои мысли? – я резко отлетела от него на ярд и зашипела.

Вампир поднял перед собой руки:

– Все, мир!

Вдруг он исчез, я оглядывалась по сторонам, но ни где не находила его, пока над моей головой кто-то не хмыкнул. Подняв глаза, я оторопела. Тело висело надо мной кверху ногами, почти касаясь моей головы. Не успела моргнуть, и опять он исчез. Провалился под землю в прямом смысле. И оттуда ко мне потянулась белая рука с фамильным перстнем клана Аарона. Такого я не ожидала и взвизгнула. Филипп вырос передо мной из-под земли:

– Я тебя напугал?

– Нет, я тоже хочу попробовать.

И так до самого утра. Он показывал, я повторяла. Это действительно было здорово, давало чувство превосходства над остальным миром: я могу все! Опьяняло сердце и голову.

– И еще, – Филипп сделал шаг от меня и опять исчез, а рядом со мной возник черный волк, заглядывая внимательными глазами ко мне в душу.

Я отпрянула, и дрожь омерзения прошла по телу:

– Филипп, это ты? Только не в собаку, пожалуйста. Я ненавижу собак!

Вампир снова стоял рядом со мной:

– Странно, почему?

– Потом расскажу. А в кого еще можно?

– Да хоть в кого, лишь бы размер был подходящий, вряд ли тебе будет удобно передвигаться по лесу или замку в виде громадной мухи, – он поморщился.

– А, как?

– Просто, нужно только захотеть и представить.

Так, попробуем: Рысь – и мне захотелось потянуться, змея – ого, какая я громадная, летучая мышь… нет, опять рысь. Я пробежалась.

Хрясь, что-то застряло в моих зубах, тьфу, черт, белка…. И противный хохот Филиппа:

– Фу, Дели, не нужно все так воспринимать буквально!

Я выплюнула изломанное тельце грызуна, шкура на вкус оказалась противной, а кровь пресной.

– А все это могут? – я опять стою перед учителем.

– Нет, только прошедшие обряд обращения Сердцем Дьявола. Это Сердце Дьявола дает нам возможность изменяться внешне, не изменяясь внутренне.

Внимательный взгляд уперся в меня:

– Так почему ты не любишь собак?

– Нет, Филипп, это не интересно, это из другой жизни, – я попробовала отвернуться.

– А, все-таки?.. – вопрос-ожидание.

– Давно, когда я была человеческим ребенком, мы с братом были на поле, попали в центр охоты. Эти свирепые твари порвали моего брата у меня на глазах, он помог мне залезть на дерево, а сам не успел…

Вампир помрачнел:

– Сколько тебе было лет?

– Не помню, мало…

Он помолчал, потом взял меня за руку, увлекая за собой:

– Пойдем.

И мы оказались перед логовом бродячих собак. Из норы послышалось утробное рычание, и показалась морда вожака. Меня передернуло от отвращения. Мой учитель успокаивающе погладил меня по плечу:

– Ты больше не человек.