Бегство от Бессмертия

С Лукрецией виделась несколько раз мельком в замке, но она видимо была предупреждена Филиппом и старалась не попадаться мне на глаза. Я ее не боялась, во-первых, потому, что могла предвидеть ее появление, Лукреция была простым вампиром и передвигалась не так как мы, а во-вторых, я, став бессмертной, стала очень раздражительной, и никто не гарантировал, что при стычке не сотру ее в порошок. Может поэтому, мой муж прятал от меня свою подружку, но меня это совершенно не задевало. Я очень скучала по Седрику, мне не хватало его влюбленных зеленых глаз, тепла кожи и веселого смеха. Теперь я сама себе была хозяйкой, никто не контролировал, куда и когда я ухожу и когда возвращаюсь. Филипп «правил» своей частью мира не пытаясь приблизиться ко мне. Были попытки привлечь меня к «контролю» как высшую, но все разбилось о мою непроходимую неграмотность. Гаюс совсем не занимался моим образованием. Я, конечно, имела представление о короле, о графствах, окружающих нас, об общем строении мира. Но для постижения всех тайн мира нужны были более конкретные знания, которые я могла получить от Филиппа, но старалась, как можно реже оставаться с ним наедине. Все семейные вопросы мы решали в библиотеке, в которой встречались днем, будь то прием гостей или подготовка охоты. Глава клана по-прежнему указывал время и место питания. Это было важно особенно сейчас, когда нашим землям угрожали пришедшие с севера кочевники, выбитые, но постоянно кружащие недалеко от наших границ. Все свободные вампиры отправлялись каждую ночь на патрулирование.

После того как я покинула Седрика, моя жизнь стала печальной и одинокой, и даже Аякс перестал быть моим личным хранителем. Ценившийся за мощь и силу, возглавил один из передовых отрядов обороны. Со мной был только мой кот, такая же неприкаянная душа, вырванная насильно из привычного мира и принесенная в жертву тщеславию и амбициям. Он – потому, что уникальный подарок, а я – причина какой-то сделки между Гаюсом и Филиппом. Каждую ночь мы выскальзывали из западных ворот и отправлялись исследовать новые земли. Знал ли Филипп про наши путешествия? Я думаю, что знал, так как иногда, уходя на закате и приходя рано утром, я заставала его на башне, наблюдающим за нами, но не разу он не спросил меня ни о чем.

Однажды, забравшись дальше, чем обычно, я почувствовала странную смесь запахов. Пахло костром, человеческой пищей, людьми и еще чем-то напоминающим про королевские балы, духи и пудру. Удивившись, что могут делать придворные в такой глуши, я подкралась поближе. Две повозки, покрыты цветными тряпками. На натянутых между ними веревках сушилось пестрое и ветхое белье. На еловом лапнике, возле костра дремали и копошились люди, их было не много, пять человек и двое детей. Смуглый старик мешал деревянным черпаком варево в котелке, висевшем над огнем, а сидевший, прямо на охапке хвороста парнишка играл на лютне. Они были похожи на цыган, если бы не одно но, их запах не был запахом цыган и немытых тел, от них пахло духами и пудрой.

Я подползла поближе, холодный нос уперся в мою ладонь. Ральф предлагал поохотиться.

– Нет, дорогой, – я сгребла мохнатую голову и зашептала в круглое чуткое ухо, – пожалуйста, поохоться в другом месте. Я хочу посмотреть на них, мы не будем их есть. Там олени, – я махнула рукой на север, откуда прилетел запах пищи, – иди. Я буду смотреть.

Кот обиженно дернул хвостом и растворился в темноте, а я продолжила наблюдение. С другой стороны от костра сидел еще один парень, невысокий, немного сутулый, с длинными до плеч волосами и крупным носом. Он писал что-то при свете костра, иногда поднимая голову и всматриваясь в темный лес, окружающий спутников стеной, или зачеркнув написанное, начинал покусывать большой палец левой руки.

– Ну, что Уильям, – девушка в старой юбке и некогда светлой кофте с коротко обрезанными рукавами, вылезла из фургона, завязывая под грудью большой платок, – скоро я буду играть?

– Я же обещал тебе Изабелла…

Нечего было и думать выйти к ним, в чем я была. Мое темное с отблеском платье из очень крепкой материи не было похоже на крестьянскую одежду, сшитое без украшений и свободное по сравнению с придворной одеждой не могло сойти за наряд богатой дамы. Тем более, что ни дамы, не крестьянки не будут болтаться по ночам в лесу в одиночку. Придется что-нибудь решать по ходу дела.

Рольф появился, как тень и сунул мне в руку тушку кролика. Я чмокнула его поделившегося добычей, в нос и, приложившись несколько раз к еще дергающейся тушке, вернула ее:

– Спасибо, иди домой, неси, съешь дома.

– Кот посмотрел удивленно: – Зачем дома, когда можно здесь?