Бегство от свободы

Определенные группы часто осознанно принимают какую-то идею, но по причине особенностей их социального характера она их на самом деле не затрагивает; такие идеи остаются сознательными убеждениями, однако в критической ситуации люди не действуют в соответствии с ними. Примером этого служит рабочее движение в Германии во время победы нацизма. Подавляющее большинство немецких рабочих до прихода Гитлера к власти голосовали за социалистическую и коммунистическую партии и верили в их идеи; распространение этих идей среди рабочего класса было чрезвычайно широким, однако глубина проникновения их не была этому пропорциональна. Стремительная атака нацизма не встретила политической оппозиции, представители которой были бы готовы сражаться за свои идеи. Многие сторонники левых партий, хоть и верили в их программы, пока эти партии были у власти, оказались готовы сдаться, когда наступил кризис. Внимательный анализ структуры характера немецких рабочих может показать одну причину – безусловно, не единственную, – этого феномена. Большое их число обладало типом личности, многие черты которой мы описывали как авторитарный характер. Они испытывали глубоко укоренившееся уважение к установившейся власти и стремление ей повиноваться. Упор, который социализм делал на личной независимости в противовес подчинению авторитету, на солидарности в противовес индивидуалистической изоляции, не был тем, чего многие рабочие на самом деле хотели в силу структуры их личности. Ошибкой радикальных вождей было то, что они оценивали силу своих партий только на основании распространения их идей и не учли отсутствия у них глубины проникновения.

В противоположность этому наш анализ протестантской и кальвинистской доктрин показал, что их идеи среди последователей новой религии были мощной силой, потому что отвечали потребностям, присутствовавшим в структуре характера тех людей, к которым были обращены. Другими словами, идеи могут стать мощной силой, но только в той мере, в какой отвечают специфическим человеческим нуждам, проявляющимся в данном социальном характере.

Не только мысли и чувства человека, но и его действия определяются его структурой характера. Заслуга этого открытия принадлежит Фрейду, пусть его теоретические обоснования и были некорректны. То, что активность человека определяется доминирующими чертами структуры его характера, очевидно в случае невротика. Легко понять, что навязчивый подсчет окон в доме или плит тротуара есть деятельность, коренящаяся в определенных влечениях маниакального характера. Действия же нормального человека, как кажется, определяются только рациональными соображениями и действительной необходимостью. Однако благодаря новым методам наблюдения, предлагаемым психоанализом, мы можем понять, что так называемое рациональное поведение в значительной степени определяется структурой характера. При обсуждении значения труда для современного человека мы касались этого момента. Мы видели, что интенсивное стремление к непрерывной деятельности коренилось в одиночестве и тревоге. Такое навязчивое желание работать отличается от отношения к труду в других культурах, где люди работают столько, сколько необходимо, но не испытывают дополнительного влияния внутренних сил. Поскольку все нормальные люди сегодня обладают примерно одинаковым импульсом трудиться, и, более того, интенсивный труд необходим, если они хотят выжить, легко упустить из рассмотрения иррациональный компонент этой черты.